Еще кто? На самом деле Надежда? Да, следовательша тут права: мотив есть. Даже три: муж, Верочка, шантаж… Возможность тоже. Физической силы вряд ли хватило бы. Хотя еще как посмотреть. Да и предлог, чтобы заставить меня прогуляться к воде, она изобрела, честно говоря… не ахти.
Галочка? Да, она терпеть не могла Карину и выразилась откровенно: змею на груди пригрела. Галка сильная, я заметила, как она Веру в воздух подкидывала.
Так – остальных до кучи. Володя… Ну в принципе силы бы хватило. Но зачем? Отобрать письмо? Ерунда какая-то!
Майя Ивановна? Женщина сильная. Местами суровая, но не сумасшедшая же! Зачем ей нападать на Карину?
Татьяна Романовна? Я вспомнила ее мрачное лицо и грозные обвинения в адрес Нади. Эта могла. Она вполне могла встречаться с Кариной на берегу. Мотив? Ну, например, она вдруг узнала, что несчастного Юрика вытолкнула не Надя, а Карина. Или Карина призналась, что все эти годы оговаривала Надежду? Мало ли что может быть. Она не в себе, на нее что хошь могло подействовать. Только вот силенок маловато. Но со счетов ее сбрасывать не стоит.
Соседи? Оля и Дима? Их мотивов я не знаю совсем. Впрочем, они тоже могли попытаться выкупить документ. Может, это Дима положил на счет Карины деньги?
А еще Антон… Помнится, Карина рассказывала, что имела много дел с таможней. Вдруг это как-то связано?
Я чувствовала, что у меня начинает болеть голова. Виски ломило. Затылок наливался тяжестью.
В доме Шацких меня ждали с нетерпением.
– Ну что, подписал?
– Подпишет, – кивнула я. – А кроме того, пьяница – снова подозреваемый. С него подписку взяли о невыезде. На моих глазах.
Я достала из сумки дракончика и попросила передать девочке.
– Он для Верочки предназначался. Оказывается, Карина со своим бывшим мужем все-таки встречалась. А он это скрыл от милиции. Не знаю, из каких соображений. Но Карина зачем-то ему этого дракона отдала. Так вот по дракону я его и вычислила.
Я подробно пересказала все, что произошло за день.
– Анна Федоровна, – обратилась я к своей бывшей учительнице, – скажите мне честно: где письмо?
– Сожгла! Ну чем хочешь поклянусь: сожгла! Как же мне это теперь доказать?
– Я верю, – кивнула я. – Когда вы это сделали?
Она прижала пальцы к вискам, собираясь с мыслями.
– Андрей тогда квартиру нам покрушил, а письма не нашел. Оно со мной было. Я отсюда уехала. Развал весь тот увидела и в тот же день сожгла.
Значит, письмо было уничтожено до смерти Карины. И, судя по всему, Аннушка не врет. Может, Карина подменила его на копию? Или погиб оригинал. Тогда все сходится: узнав об этом, Шапиков разозлился и забил жену до смерти. Точно, так и было! Он приехал за деньгами, а получил шиш. И вышел из себя.
Вот если бы завтра я узнала, что Шапиков во всем признался!
– Эй, Кать, – вдруг окликнула меня Аннушка. – Не думай об этом. Письмо-то поддельное.
Спорить я не стала.
На следующий день меня ждало большое разочарование: позвонил Шапиков и напомнил о деньгах. Значит, его почему-то не задержали. Надя созвонилась с адвокатом, и мы вместе поехали подписывать согласие на удочерение.
Все случилось именно так, как я и предполагала. Законный папаша захотел еще.
– Еще хочешь? – Я даже не пыталась скрывать злость. – Так, может, мы с тобой вообще зря возимся?
– А у тебя другого выхода нет, – съязвил он.
– Еще как есть, – огрызнулась я. – Посадить тебя на фиг! Ты ж у нас, как ни крути, подозреваемый номер один.
– Ты это… – Он ощерился и весь подался вперед.
Я сразу представила, как он мог избивать Карину, а потому выпрямилась и продемонстрировала «превосходство в силе». Все-таки метр семьдесят пять, два ведра полных легко поднимаю. Я посчитала, что не решится этот ублюдок применить силу. Он и не решился. Бедная Карина.
– Ты не смей выступать, – на всякий случай заявила я. – А то мне ничего не стоит снова вчерашнему менту позвонить.
– А что, он хахаль твой? – Шапиков противно осклабился.
Этак он Паше и неприятности по службе устроит.
– А не твое дело! – отрезала я.
Он насупился:
– Мое алиби подтвердилось! Четыре человека заверили ментов, что я был с ними в тот вечер. И нечего финтить, вот сейчас возьму и вообще откажусь.
Сошлись мы на семи тысячах долларов. В сумму уложились. Шапиков подписал согласие, и, освободившись, я немедленно позвонила Паше, Павлу Андреевичу. Вопреки опасениям, он совсем не рассердился моему звонку.
– Да, Катерина, – подтвердил он, – не сработал твой дракончик. Но ты не отчаивайся, ладно?
В его голосе прозвучало что-то такое… Похожее на насмешку. Или мне это только показалось?
Я просматривала в библиотеке каталог и поражалась: какое же разнообразие столов существовало в то время! Это теперь мы знаем столик на кухне, большой обеденный, тумбочку к кровати, письменный, туалетный – ну и все, пожалуй. Да и то мне лично настоящий туалетный столик в чьей-то квартире видеть не приходилось. А в XIX веке люди писали друг другу письма, играли в карточные игры, причем не в «дурака», а в бридж, вист, ломбер – отсюда и ломберный столик с боковыми отделениями для хранения колод. «Для чая накрывали не обеденный стол, а особый – чайный. Были отдельные столы для чтения, для курения и хранения курительных принадлежностей. Существовали столики, на которых размещали вазы с цветами, и столы, за которыми занимались рукоделием».
Я закончила читать текст, крупным шрифтом отпечатанный на большом листе бумаги.
– Это будет в центре стенда, а фотографии по краям. Катя, вы не просили владелицу столика о фотографии?
Эх, не лучшее она выбрала время!! Но огорчать Варю мне не хотелось.
– Я просила, но Анна Федоровна отказала… Честно говоря, ей не до того было, болела она.
– Очень жаль…
– Я еще раз попрошу, – пообещала я, – или сама щелкну.
Так и сделаю. Сама сфотографирую, тайком. Галя разрешит.
– Интересно, – вслух подумала я, – сколько же Надя заплатила за тот столик?
– Десять тысяч рублей, – не задумываясь ответила Варвара. – Только это не Надя сделку обстряпывала, а вот та, другая…
– Кто другая?
– Ну которую убили. Карина Кулярева, деловая колбаса… Прости меня, господи, о покойнице!
– А вы ее хорошо знали?
– Знала, не знала… – пожала плечами Варя, – но человека видно. Карина была здесь записана.
– И что она читала?
– Она записки брала, которые правнучка Зябужских оставила.
– Записки?