— Вот он. Я сделал все, как ты сказала.
— Входи снова.
Он послушно нажал на светлый квадратик.
— Что ты хочешь сделать?
— Поставить пароль. А то вы ушлые ребята.
— Где пакет?
— В машине. — Я на секунду задумалась, какой пароль ввести. Застучала по клавиатуре. Невидимые 001 000111 001100 0011 текли вместе с воздушными потоками над нашими головами.
— Ветер поднимается! — Алехан задрал голову. — Гроза, что ли, будет?
— Вы сегодня летите?
— Нет.
— Понятно... Все-таки поторопитесь.
Я последний раз нажала на «ввод». Потом перевела сто тысяч себе на карточку и проверила результаты лотереи «Медицина — для всех». Там, как обычно, не стихало восторженное ликование: «Сегодня лечение выиграли шестьдесят человек! Ниже приводятся...», ну и так далее. Сволочи! Шестьдесят человек получили лечение! Да сегодня заразилось шестьдесят тысяч!
— Эй! — крикнул парень за калиткой.
— Иду-иду!
Мы с Алеханом пошли к машине, я отдала ему пакет в пластиковой прозрачной упаковке, а парню на мотоцикле торжественно вручила стерильную коробку для медицинских анализов и заявление, написанное на мятом листке бумаги.
Он удивленно взглянул на бумагу, но ничего не сказал.
А я сказала.
Я сказала: «Прощай, Алехан. Счастливо!»
Меня разбудил звонок в дверь. Я еле разлепила веки: яркое солнце заливало комнату, фикус на балконе шелестел своей пластмассовой листвой, обещая приятный ветерок. Даже машины гудели меньше обычного.
Звонок повторился.
Я встала и поплелась к двери, покачиваясь. Было такое ощущение, словно в глаза насыпали песку. Один раз я стукнулась об угол шкафа, другой раз споткнулась о ковер. Помедлила немного и решила начать с кухни: напилась там квасу, потом отправилась в ванную, умылась ледяной водой, почистила зубы самой мятной из всех имевшихся паст и только после этого почувствовала, что проснуться удалось.
За дверью стоял Гергиев.
Следователь по-хозяйски шагнул в квартиру, оттерев меня плечом.
— Уже двенадцать дня! — воскликнул он.
— А вы знаете, во сколько я легла?
— Слышал-слышал. Мне сказали, вы работали ровно двое суток! Неужели поверили во все мои угрозы насчет увольнения? Я же шутил!
— Дело не в угрозах. Просто пока меня не было, в отделе наступил полный хаос. Я всегда подозревала, что мои подчиненные не будут особо рвать... Ну...
— Жопу, — подсказал он, двигаясь за мной на кухню. — Ваш отдел рассыпался! Остался один Витя Подрезков, а он, по-моему, звезд с неба не хватает.
— А Боря?
— Вы вчера его видели?
— Витя сказал, он заболел.
— Что вы! У него страшная семейная драма. Его бросил муж.
— Жена.
— Я в этом не разбираюсь. Может, и не бросил. Так, поругались. Эти однополые, они очень истеричные, вы не находите?
Я пожала плечами, возясь с кофейником.
— На мою душу тоже сварите, — попросил он. — А я вчера давал свидетельские показания! По делу об убийстве Елены Татарской.
— Вам сколько сахара?
— Пять ложек.
— Гриппа не боитесь? Согласно последним исследованиям, сахар способствует.
— Сейчас не сезон.
— Еще он способствует импотенции.
— Согласно последним исследованиям? — он с удовольствием вытянул ноги на полкухни. — Нет, не боюсь. Так о чем я? А! По вашей милости я подвергся весьма унизительной процедуре допроса.
— Ничего! Побудьте в шкуре тех, кого вы постоянно ловите!
Шапка на кофе вздулась и поползла вверх с угрожающим шипением. «Чего бы поесть? — подумала я, нажимая кнопку. — Кажется, в доме нет ни крошки».
— Что будем есть? — спросил Гергиев, возясь на стуле: все-таки ему было тесновато. — Опять лазанью?
— Нет вообще ничего!
— Поехали в ресторан. Я вас угощаю. Выпьем кофе для затравки, а потом нормально поедим. У вас сегодня какие планы? Вы ведь выходная?
— Я планировала выспаться.
— Любите спать?
— Люблю! — призналась я. — Осторожно! Очень горячо... Так о чем вас допрашивали?
— Видел ли я машину «Волк-350», государственный регистрационный номер такой-то, на пустыре тогда-то и тогда-то... Я сказал, что видел. Мои друзья из уголовной были недовольны.
— Почему?
— Им не понравились результаты экспертизы. Они все запутали.
— Нашли хозяина пакета?
— Да. Нашли фирму, склад, потом магазин, выяснили, что четыре месяца назад пакет купил Антон Татарский. Там куча его отпечатков... Есть и отпечатки самой Елены.
Присев на корточках перед шкафом, я продолжала поиски еды. Услышав последние слова, замерла на секунду, глянула на него искоса. Он глотал кофе и улыбался.
— Елены! — повторила я. — Может, все-таки самоубийство?
— Вы где пакет нашли? — спросил он.
— На пустыре. Не самоубийство... Но получается, и Горик не лгал.
— На пакете была пыль с пустыря... Правда, очень мало. Вы не отряхивали пакет?
— Я была очень осторожна... А Виталика разыскали?
— Да. Он вначале упирался, но ведь есть ваше официальное заявление. Короче говоря, ваш Виталик подтвердил свои показания. При этом он назвал вас проституткой.
— У Виталика в голове все перепуталось.
— Не скажите. Чтобы доказать, что он был на пустыре и разговаривал с вами двадцать четвертого июля, проверили его счет и обнаружили, что именно в этот день он переводил на вашу карточку сто тысяч!
Я хихикнула.
— За что он вам заплатил? — вполне серьезно спросил Гергиев.
— Хотите привлечь за неуплату налогов?
— Думаю: неужели можно так ошибаться в человеке! Проституция — ваше хобби?
— Пусть это будет моей маленькой тайной.
Он покачал головой.
— Ужас... В общем, суду все это может не понравиться. Ведь если Горик говорил правду, то он физически не мог в тот момент находиться в доме Татарских. Он был в отключке. И на пакете нет его отпечатков. А вдруг вся его вина в том, что он продал Татарскому пароли?
— Все равно сорок лет.
— Но не пожизненное! Лет через десять, как водится, скосят половину. А вдруг просто проболтался, когда они вместе кололись? Тогда всего пять. Кстати, представляете, он выиграл лечение от СПИДа!
— Вот невезучий! Выиграл лечение, а сам в тюрьме!