«О, сколь сладостно произносить твое имя: оно — как вкус жизни, как одежда для нагого, как аромат цветущей ветви во время летней жары (…), как глоток воздуха для того, кто побывал в темнице. Обратись к нам вновь, о владыка полноты времени! Ты был здесь, когда еще ничего не возникло, и ты будешь здесь, когда „им“ придет конец…»
Это «им» египтологи склонны расшифровывать как указание на врагов Амона — солнцепоклонников.
Противодействие населения, особенно знати и жрецов, было огромным. В какой-то момент, не в силах справиться с ним, Эхнатон решил покинуть Фивы и выстроить новую столицу, которую назвал Ахетатон — «Горизонт Атона». Фараон отчетливо понимал, что хоть подданные и поклоняются ему, словно богу, как оно издавна полагалось, но ни любви, ни понимания от своего народа он так и не добился. «Каждое око глядит на Тебя, горний Атон! Но постиг и познал Тебя в целом свете один Эхнатон», — печально замечает он в сочиненном им самим гимне Атону. Но тут великий фараон лукавил: была рядом с ним женщина, понимавшая и поддерживавшая все его начинания. Наверное, если бы не она, то ненависть подданных к нему самому была бы еще сильнее. Словно само Солнце послало ему ее — прекрасную, нежную, обаятельную, добрую — царицу Нефертити.
К сожалению, нам доподлинно неизвестно, каким было ее происхождение. В имени, переводящемся как «Прекрасная пришла», многие ученые видят намек на то, что царица была иностранкой, возможно, одной из тех принцесс, которых цари сопредельных, подчиненных Египту стран присылали в гарем фараона. Часто ее идентифицируют с митанийкой Тадухеппой, выданной еще за отца Эхнатона, престарелого Аменхотепа III. Историки склонны усматривать романтическую любовную историю: юный принц влюбился в наложницу отца, она ответила на его чувство, и старый фараон милостиво поженил молодых людей.
Вторая версия связана с вельможей по имени Эйя. Он был премного любим фараоном и его женой, а одна из его дочерей порой именуется «сестрой царицы». Противоречит этой версии то, что жену Эйи, Тэйю, именуют не матерью, а кормилицей Нефертити. Возможно, настоящая мать Прекрасной умерла при родах, а вторая супруга отца выкормила младенца, но может быть, что Тэйя действительно являлась всего лишь кормилицей, и, следовательно, ее родная дочь считалась молочной сестрой царицы.
В течение долгих лет придворные художники и скульпторы изображали счастье царственной четы: вот они вместе совершают возлияние Солнцу, вот они вдвоем на колеснице, вот у себя дома, окруженные дочерьми… Фараону, согласно его же собственному приказу, не льстили, изображали все как есть: коротковатые полные ноги, низкий толстый зад, выступающий живот. Не льстили и царице — но той лесть была и не нужна: напротив, не каждый из художников был способен передать всю ее живую прелесть. Длинноногая, очень стройная с тонким, правильным, одухотворенным лицом, Нефертити была подобна небожительнице. Она не обладала острым умом и деловой хваткой матери Эхнатона Тийи, мало участвовала в делах, плохо разбиралась в политике. Ее сила заключалась в ином: мягким словом и ласковым прикосновением она умела успокоить царя, обуздать его смятенные чувства, внести ясность в мысли, помочь принять решение. Одно плохо: шесть дочерей родила Нефертити Эхнатону — но ни одного сына.
Были у фараона и другие жены — не коронованные. По обычаю в гарем фараона присылали своих дочерей цари сопредельных государств, вельможи старались пристроить туда самых красивых дочек… Одну из таких красавиц звали Кийя.
Дальнейшие изыскания историков весьма напоминают споры деревенских кумушек о личной жизни соседей, так как личная жизнь у Эхнатона была весьма бурной и запутанной. Его брак с Нефертити омрачили несчастья: одна за другой скончались от болезней две их дочери. До нас дошли барельефы, изображающие горе царской семьи: склоненного в печали Эхнатона и заломившую в рыдании руки Нефертити. К этому времени она постарела, похудела, стала немного сутулиться, хотя по-прежнему оставалась очень красивой женщиной. Фараон тоже был в годах, и, как многих стареющих мужчин, его привлекала молодость. Может быть, поэтому юная страстная Кийя заняла место царицы.
Внешне она являлась полной противоположностью Нефертити: широкоскулая с темными раскосыми глазами и довольно крупным, чуть широковатым носом. В ней не было ни особой красоты, ни утонченности, зато в ее очах горел огонь, а грудь была высока и упруга. Возможно, это и стало причиной того, что по окончании строительства Ахетатона Эхнатон переехал туда вместе с Кийей, а Нефертити осталась в Фивах. Известно, что некоторое время новая жена пользовалась небывалым влиянием. Историк Перепелкин даже считал, что Эхнатон даровал ей титул «второго фараона». Действительно, существует ряд таинственных изображений во дворцах, храмах и обелисках Ахетатона, на которых рядом с Эхнатоном восседает то ли женщина в синей царской короне, то ли женоподобный юноша, к тому же одетый по-женски.
Позы моделей полны интимности: вот младший фараон обнимает старшего за плечи, вот наливает ему вина, обмахивает его веером… Странно представить, что так изображали двух мужчин, находящихся в официальных деловых отношениях соправителей. Скорее их можно было принять за любовников!
Подписаны эти странные изображения именем фараона Семенхкары, но надписи вполне могли быть исправлены с целью стереть другое, нежелательное имя. Перепелкин предполагал, что этим именем было Кийя.
Изображений ее сохранилось крайне мало: примерно за год до смерти самого Эхнатона Кийя впала в немилость, и с тех пор ее имя намеренно соскабливалось со статуй и обелисков. Не лучшим было и отношение к зарвавшейся фаворитке Меритатон — дочери Эхнатона и Нефертити, правившей позднее. Считается, что Кийя родила Эхнатону дочь, скорее всего, умершую еще в детстве: бедная младенческая могилка была обнаружена на задворках усадьбы Кийи. Порой ее сыном называют Тутанхамона, иногда — фараона Семенхкару, правившего всего год. Примечательно, что мумия матери Тутанхамона, опознанная генетиками, известна ученым и хранится она в Каирском музее. Согласно ДНК-тесту эта женщина приходилась Эхнатону сестрой, а умерла она от страшного удара в лицо, оставившего глубокую рану, — но вот имя ее с точностью определить так и не удалось. Если это Кийя, то получается, что супруга царя погибла насильственной смертью. Возможно, ее убил сам Эхнатон, причем впоследствии, судя по соскобленным надписям, не пожалел об этом.
Но вернемся к таинственным изображениям «младшего фараона». Гипотеза Перепелкина считается неподтвержденной, а, согласно общепринятой версии, второй фараон — все же юный Семенхкара, бывший в последние годы правления Эхнатона его соправителем. Женственная внешность изображенного объясняется очень легко: Семенхкара действительно так выглядел. Его мумия была найдена. Сохранилась она крайне плохо, фактически один скелет, и опознан он был далеко не сразу: ширина таза, форма грудной клетки — все говорило о женском поле покойного. И лишь строение черепа и некоторые другие особенности скелета убедили ученых, что перед ними все же мужские останки.
Что же касается трогательных интимных жестов и поз, запечатленных на барельефах Ахетатона, то часть исследователей склонна считать Семенхкару и Эхнатона гомосексуальной парой. Или даже Семенхкару и Кийю — одним лицом. Подтверждений этому нет. Всего лишь гипотеза или, если хотите, — сплетня.