Пустая угроза, а что делать? На грума по крайней мере она как будто подействовала.
«Если она умрёт, и Орико умрёт?»
Это вдруг показалось пугающе правдоподобным. Он повернулся, чтобы помочь вытащить тяжёлые медвежьи туши.
— Нам освежевать их, господин? — поинтересовался один из конюхов, глядя на результаты безумной охоты Тейдеса, грудой возвышавшиеся на булыжниках.
— Нет! Ни в коем случае! — Даже те несколько воронов Фонсы, что ещё кружили в небе, не покушались на окровавленные трупы. — Поступите с ними… как с солдатами рея, павшими в битве. Сожгите или захороните. Но не свежуйте. И во имя всех пяти богов — не ешьте! — Сглотнув комок в горле, Кэсерил положил в общую груду тел двух убитых воронов. — Достаточно святотатства на сегодня.
И всё же боги оградили Тейдеса от убийства святого.
Топот копыт возвестил о прибытии Мартоу ди Джиронала, наверняка вызванного из дворца Джироналов; за ним вверх по холму следовали, задыхаясь на бегу, четверо посланных за ним гвардейцев. Канцлер легко спрыгнул с храпящей лошади и, кинув поводья поклонившемуся груму, уставился на курган из мёртвых зверей. Тёмный медвежий мех шевельнулся на холодном ветру — единственное движение. Губы ди Джиронала скривились в беззвучном проклятии.
— Что это за безумие? — Он посмотрел на Кэсерила, и глаза его подозрительно сузились. — Вы подбили Тейдеса на это?
Кэсерил мог поклясться, что ди Джиронал не притворяется — тот был совершенно выбит из колеи.
— Я? Нет! Я не имею влияния на Тейдеса, — и Кэсерил добавил: — Вы, похоже, тоже. Он постоянно был у вас на глазах в течение двух недель… и вы не заметили никаких намёков, что он собирается сотворить такое?
Ди Джиронал покачал головой.
— В защиту Тейдеса можно сказать, что он, судя по всему, был уверен, что этим как-то поможет рею. В том, что у него не хватило рассудительности, виноват его возраст, а в том, что не хватило знаний, — ну, тут вы оба с Орико сослужили и ему, и себе медвежью службу. Если бы он знал правду, он не клюнул бы с такой готовностью на ложь. Я посадил под арест его баосийскую охрану и проводил Тейдеса в его покои до… — «приказа рея» говорить явно не следовало, и Кэсерил сказал: — …до вашего дальнейшего распоряжения.
Ди Джиронал выставил руку ладонью вперёд.
— Погодите. Принц… он вчера уединялся с принцессой. Она не могла настроить его?
— Пять свидетелей скажут, что нет. Включая самого Тейдеса. Он даже не намекнул, о чём думает, — даже не намекнул.
«А должен был, должен был, должен был…»
— Вы пользуетесь большим авторитетом у принцессы Исель, — обвиняюще проговорил ди Джиронал. — Думаете, я не знаю, кто подстрекал её к неповиновению? Даже если я и не выясню причины её столь странной к вам привязанности, я оборву эту связь!
— Да. — Кэсерил обнажил зубы. — Ди Джоал вчера попытался взять в руки нож. В следующий раз он попросит за свои услуги больше. За риск, знаете ли.
Глаза ди Джиронала сверкнули пониманием; Кэсерил глубоко вздохнул, чтобы успокоиться. Их взаимная враждебность могла вот-вот вырваться наружу. А Кэсерил в самую последнюю очередь желал внимания ди Джиронала к своей персоне.
— В любом случае здесь нет никакой тайны. Тейдес говорит, что ваш любезный братец Дондо перед смертью затевал устроить эту бойню вместе с ним.
Ди Джиронал отступил на шаг. Глаза его широко раскрылись. Он стиснул зубы.
Кэсерил продолжил:
— И вот что я очень хотел бы узнать — а вы скорее угадаете правильный ответ, нежели я, — знал ли Дондо, чем в действительности был для Орико зверинец?
Взгляд Ди Джиронал впился ему в лицо.
— А вы?
— Сейчас все в Зангре знают, ибо Орико ослеп и упал на пол как раз в тот момент, когда умирали его звери. Сара и её фрейлины уложили его в постель и послали в храм за врачом. — Этим ответом Кэсерил убил сразу двух зайцев — пресёк дальнейшие расспросы и переключил внимание ди Джиронала на рея. Канцлер побледнел, развернулся и кинулся к воротам Зангра. Кэсерил отметил, что тот не спросил об Умегате. Стало быть, Мартоу знал о влиянии зверинца на рея; но понимал ли он механизм этого влияния?
«А ты?»
Кэсерил покачал головой и повернул в другую сторону — ему предстояла ещё одна утомительная прогулка в город. Госпиталь Милосердия Матери храма Кардегосса занимал старый, переделанный из жилого дома особняк, переданный в качестве пожертвования благочестивой вдовой и располагавшийся недалеко от храмовой площади, на улице сразу за домом Матери. Кэсерил нашёл Палли и Умегата на галерее второго этажа над внутренним двором. Комнату, где они находились, охраняли братья ди Гьюра. Они отсалютовали Кэсерилу и пропустили его внутрь.
Умегат без сознания лежал на кровати. Беловолосая женщина в зелёной одежде храмового врача, склонясь над ним, накладывала швы на рану. Ей помогала знакомая Кэсерилу невысокая пожилая женщина, чьё зеленоватое свечение не имело никакого отношения к её зелёному одеянию. Кэсерил видел этот свет с закрытыми глазами. Старший настоятель храма Кардегосса в пятицветной мантии беспокойно топтался рядом. Палли прислонился к стене, скрестив на груди руки; его лицо прояснилось при виде Кэсерила, и он оттолкнулся от стены.
— Ну как? — вполголоса спросил Кэсерил.
— Бедняга всё ещё холоден как лёд, — прошептал Палли в ответ. — Думаю, ему хорошо досталось. А что у тебя?
Кэсерил рассказал и ему о том, как Орико почувствовал себя плохо и потерял сознание. Старший настоятель Менденаль подошёл поближе, а лекарка оглянулась через плечо.
— Вам уже рассказали об этом, настоятель?
— О да. Я последую за посланным к Орико врачом, как только смогу.
Если беловолосую женщину и удивило, что настоятеля больше волнует судьба раненого грума, чем судьба впавшего в бессознательное состояние рея, она ничего не сказала, только слегка вздёрнула брови. Она наложила последний аккуратный шов и намочила ткань в тазике, чтобы смыть запёкшуюся кровь с обритой вокруг раны головы. Затем вытерла руки, заглянула под веки Умегата и выпрямилась. Акушерка Матери собрала отрезанную левую косичку Умегата, затем перемыла лежавшие рядом медицинские инструменты и принадлежности.
Старший настоятель Менденаль крепко сцепил пальцы и спросил:
— Ну?
— Что ж, насколько я понимаю, череп не повреждён. Я оставлю рану открытой, чтобы сразу увидеть, если начнётся кровотечение или воспаление. Больше ничего сказать не могу, пока он не придёт в себя. Нужно только держать его в тепле и наблюдать.
— Когда он может очнуться?
Лекарка задумчиво посмотрела на своего пациента. Кэсерил тоже взглянул на него. Аккуратному и утончённому Умегату это зрелище не пришлось бы по вкусу: мятая одежда, наполовину остриженная голова, безвольное неподвижное тело.