Провести это мероприятие вызвалось несколько голливудских знаменитостей. И Блондинка Актриса стала одной из них, хотя в тот момент находилась в немилости у Студии — за нарушение ею условий контракта. Она попросила отвезти ее в Лос-Анджелесский сиротский приют на Эль-Сентро-авеню.
— Туда, где я когда-то жила. С этим местом у меня связано так много воспоминаний.
И по большей части то были самые добрые воспоминания. Это подразумевалось само собой.
Блондинка Актриса верила в добрые воспоминания. И не отрицала, что и сама была сиротой: «Да таких, как я, полно!» И однако же мать ее бросила: «Ну и что? Тогда была Великая депрессия. Она затронула многие семьи». А в сиротском приюте о ней заботились, и очень даже хорошо. Блондинка Актриса не испытывала ни малейшей горечи по поводу того, что оказалась сиротой и в числе многих прочих попала в дом призрения: «По крайней мере я хоть живой осталась! Не то что там в каком-нибудь Китае. Ужасная, жестокая страна, там новорожденных девочек топят, как котят!»
Заголовки во всех газетах. Специально посвященные этому событию колонки новостей, подписанные Лоуэллой Парсонс, Уолтером Уинчеллом, Скидом Сколски и Левитикусом. Центральные развороты в «Голливуд рипортер» и «Л.А. тайме санди мэгезин». Более мелкие статейки в «Тайме». «Ньюсуик», «Лайфе». Толпы фотографов и телевизионщиков. Информация в выпусках вечерних новостей на ТВ.
МЭРИЛИН МОНРО ПОСЕЩАЕТ СИРОТСКИЙ ПРИЮТ СПУСТЯ ДОЛГИЕ ГОДЫ МЭРИЛИН МОНРО ВОЗВРАЩАЕТСЯ В СВОЕ СИРОТСКОЕ ПРОШЛОЕ
МЭРИЛИН МОНРО ПОЗДРАВЛЯЕТ СИРОТ В ПАСХУ
Блондинка Актриса говорила Бывшему Спортсмену, что и понятия не имела о том, какой общественный отклик это вызовет. Другие голливудские знаменитости посещали другие дома, приюты, больницы и учреждения, но об этом не было написано ни единого слова!
Блондинка Актриса сгорала от нетерпения, совсем как маленькая девочка. Сколько же лет прошло? Целых шестнадцать!.. «Но с тех пор я прожила больше, чем одну жизнь!» Шофер-Лягушонок уверенно вел длинный громоздкий лимузин, и вот они выехали с оживленных улиц Беверли-Хиллз и двинулись к югу, через центр Лос-Анджелеса, и Блондинка Актриса начала терять самообладание. Пульсирующая боль, сосредоточенная во лбу, между глазами, становилась все сильнее. Она уже напринималась аспирина и (к своему тайному стыду) вышла за пределы прописанной доктором Бобом дозы «чудодейственного транквилизатора» димедрола. И твердо вознамерилась не принимать больше. По мере приближения к владениям доктора Миттельштадт, напоминающего приближение к теплому целительному солнышку, она все четче понимала, что исцеление может наступить только «изнутри». Что нет на свете боли, а потому и исцеления в обычном понимании этого слова не существует. Любовь священная всегда была и будет потребностью каждого человека.
В отдельной машине Блондинку Актрису сопровождали помощники. Ехали они в фургончике по доставке различных продуктов, и сейчас фургончик был загружен сотнями корзиночек в ярких пасхальных обертках, где лежали шоколадные зайцы, цыплята из маршмэллоу и разноцветные драже «бобы». Были здесь и ветчина, запеченная по-виргински, и свежие ананасы, доставленные с Гавайских островов. Блондинка Актриса истратила около пятисот долларов собственных денег (или то были деньги Бывшего Спортсмена?), а также везла с собой чек на такую же сумму, который собиралась вручить доктору Миттельштадт ‹‹в знак личной признательности».
Но разве не предала ее в каком-то смысле директриса сиротского приюта? Год или два писала, а потом перестала. Блондинка Актриса пожала плечами и отбросила эту мысль. «Она женщина деловая и всегда очень занята. Как, впрочем, и я».
Шофер-Лягушонок свернул с улицы — они подъезжали к сиротскому приюту. Блондинку Актрису пробрала легкая дрожь. О, да то ли это место? Кажется, они совсем не туда заехали. Потемневший фасад из красного кирпича отчистили, и теперь он так и сверкал, словно свежесодранная кожа. Там, где прежде был пустырь, стояли безобразные куонсетские ангары. [23] На месте игровой площадки располагалась заасфальтированная парковка. Шофер-Лягушонок бесшумно подкатил к подъезду, где уже собралась неуправляемая и шумная толпа репортеров, фотографов и операторов. Этих типов предупредили, что Блондинка Актриса будет говорить с ними после посещения приюта, но, разумеется, у них были вопросы уже сейчас, которые они и выкрикивали ей вслед, пока она торопливо поднималась по ступенькам в сопровождении своего эскорта. Фотоаппараты щелкали, камеры трещали, как автоматы. Внутри какие-то люди бросились пожимать ей руку, доктора Митгельштадт среди них видно не было. Что же произошло с вестибюлем? Да то ли это вообще место?.. Пожилой мужчина со свежевыбритым свинячьим рыльцем провел Блондинку Актрису в приемную для посетителей, неустанно и весело тарахтя по дороге.
— А где же доктор М-миттелыитадт? — спросила Блондинка Актриса. Ее, похоже, никто не слышал. Помощники вносили картонные коробки с пасхальными корзиночками, ветчиной и ананасами. Кто-то проверял громкоговоритель. Блондинка Актриса не слишком отчетливо видела происходящее — мешали темные очки. Но ей не хотелось их снимать, из боязни, что кто-либо из присутствующих заметит в ее глазах панику. Несколько раз ей пришлось выкрикнуть с ослепительной улыбкой: — О Боже! Какая это честь для меня оказаться здесь! Особенно в Пасху, этот совершенно чудесный, особенный праздник! Я так счастлива, что приехала сюда! Спасибо за то, что вы меня пригласили.
Все происходило словно в тумане. До начала официальной церемонии Блондинку Актрису сфотографировали для приютского «архива». Она сфотографировалась и со «Свинячьим Рыльцем», который ради такого случая снял свои бифокальные очки, и с сотрудниками приюта, и, наконец, с несколькими ребятишками. Среди них была девочка, необычайно похожая на Дебру Мэй, когда той было лет десять или одиннадцать… Блондинку Актрису так и тянуло погладить ее по буйным рыжим, как морковка, волосам.
— Как тебя звать, милая? — спросила Блондинка Актриса. Девочка нехотя, под нос, пробормотала слог или два. Блондинка Актриса не расслышала. То ли Донна?.. А может, Дана':'..
Торжественная церемония проходила в обеденном зале. Эту огромную и безобразную комнату Блондинка Актриса вспомнила. Ввели детей, строем, они расселись за столами и глазели на нее, как на какой-нибудь персонаж из диснеевского мультфильма. Блондинка Актриса встала перед микрофоном — прочесть заготовленную заранее речь, а глаза ее обшаривали зал в поисках знакомого лица. Где же Дебра Мэй? Которая из них Норма Джин? А вот эта девочка, может, она Флис? Но при ближайшем рассмотрении худенький и высокий ребенок с мрачным личиком, увы, оказался мальчиком.
Позже много говорили и писали о том, что Блондинка Актриса вопреки ожиданиям большинства сотрудников сиротского приюта оказалась «очень милой, доброй и искренней» женщиной. В глазах многих она была «почти настоящей леди». «Не шикарная женщина, как на всех этих афишах, а просто очень хорошенькая. АсложенаU И еще показалось, что она «немного нервничает, а иногда так почти просто заикается». («Нам оставалось лишь надеяться, что она не слышала, как кое-кто из ребятишек передразнивает ее!») И еще всем очень понравилось, как терпелива она была с детьми, которые, конечно, невероятно возбудились при виде всех этих пасхальных корзиночек, расшумелись и раскричались — «все, кроме испанских детей, которые просто не знали английского». Несколько мальчиков постарше вели себя самым грубым и даже непристойным образом — похабно шевелили языками за щекой, но Блондинка Актриса «мудро проигнорировала все эти жесты. А может, ей даже и понравилось, кто ее знает?..»