— Тянули время? — выдвинул свою версию Леня. — Просто рассчитывали, что подмену не обнаружат до определенного момента. Например, до того, как самолет поднимется в воздух.
— Я тоже об этом подумала, — согласилась Вероника. — Но в чем первопричина? Зачем им понадобилось тянуть время? Попробуем объединить эти два вопроса. Подключенные фугасы и фальшивки. Что получится?
— Фугасы наверняка страховка, — протянул Леня. — А вот со временем посложнее.
— Страховка от кого? — Вероника закусила губу. — Страхуются, когда не доверяют. Значит, человек, помогавший им и находившийся в «Останкино» во время всей этой катавасии, — не главарь. Он вообще не входил в группу. У них была иная система отношений.
— Похоже на правду, — кивнул Леня.
Миша промычал что-то маловразумительное, но, судя по тону, одобряющее.
— Пойдем дальше. — Вероника почувствовала прилив сил. Кончик цепочки был найден, ниточка тянулась сама собой, не приходилось даже прикладывать усилий. — Единственное слабое звено в плане террористов — ограбление Алмазного фонда. Тут их замысел граничил с фолом и, наверное, поэтому увенчался успехом. Получается, что камни похищались именно для этого неизвестного. Давайте пока называть его Иксом. Боевики знали: сорвись дело с алмазами, им ничто не помешает забрать выкуп и скрыться. Но они понимали, что и Икс знает это. В случае срыва он не дал бы им уйти. Тут-то террористы и решили подстраховаться. Однако все обошлось. Камни были похищены.
— Но если Икс не получил их, ему пришлось бы проявить себя, — рассудительно сказал Леня. — Например, настоять на том, чтобы «Ил» сбили. А лайнер отпустили. Выходит…
— Он получил камни, — ответила Вероника. — А потом убрал свидетелей. И не говорите мне, что самолет взорвался случайно. Террористы неоднократно доказали нам, что с пластитом обращаться умеют. Значит, их убрали. Намеренно. Единственный человек, который вступал с террористами в непосредственный контакт, поднимался на борт самолета, мог забрать камни и заложить мину, — Котов. Становится ясно и то, зачем они тянули время. Если бы о похищении камней узнали сразу, майора обыскали бы, как только он покинул самолет. А так Котов успел припрятать камни понадежнее, и все. Даже если бы кто-нибудь о чем-нибудь и догадался, без камней доказать причастность майора к террористической группе невозможно.
— Я ни хрена не понимаю! — завопил Леня. — Зачем было Котову устраивать всю эту… На кой ему камни? Денег хотел? Ну взял бы у террористов «лимон»-другой. Мало? Взял бы больше. И почему не улетел вместе с ними? Зачем ему алмазы в этой стране? Он все равно не сможет их продать. А если и сможет, то будет сидеть на своих миллионах, как жаба на болоте. Котов же чекист, чтоб ему… Объясните мне!
— Если бы я сама понимала, то обязательно объяснила бы, — ответила Вероника. — Понимаю только, что Котову зачем-то понадобились именно камни. И именно из Алмазного фонда. Не деньги, а камни. Только вот зачем?..
— Ладно. Он объяснит это сам. В другом месте, — решительно заявил Миша.
— Что ты имеешь в виду? — не поняла девушка.
— Разве мы не сообщим обо всем в ФСБ? — удивился оператор.
— О чем? О своих домыслах? — Вероника усмехнулась. — Да будет тебе известно, домыслы, они же догадки, они же умозаключения, не принимаются судом в качестве доказательств. Нас не станут слушать. Но даже если и станут, что дальше? Придут к Котову и предъявят ордер на арест? На каком основании? Кто-то что-то сказал? Да он рассмеется нам в лицо. Кто мы такие? А потом еще, глядишь, найдет способ убрать нас как лишних свидетелей. Чтобы не думали много. Пойми ты, голова садовая, Котов продумал каждую мелочь. Если бы не поломка машины, мы приехали бы в «Останкино» гораздо раньше.
Тогда я решила бы, что второй микрофон был у Марафонца, а он уже мертв. Котов оказался бы вне подозрений. Впрочем, это не имеет значения. Майор по-прежнему не «ловится». Мы ничего не можем доказать.
— И что? — Миша посмотрел на Леню, на Веронику, словно ожидая, что вот сейчас они воскликнут «Ап!» и вытащат из шляпы кролика. — Так и будем молчать?
— Надо заставить его выложить алмазы, — вдруг медленно сказал Леня. — Камни — единственное доказательство. Без них Котов открестится от чего угодно.
— Хорошо бы, конечно, заставить, — согласилась Вероника. — Да только как это сделать? Лично мне ничего в голову не приходит.
— Ребята, созрел гениальный план, — заговорщическим шепотом неожиданно сообщил Миша. — Ник, позвонишь ему и скажешь, что у тебя есть неопровержимое доказательство его участия в деле. И предложи: улику в обмен на один из алмазов. Вот и все.
— Какую улику, Мишунь? — Девушка посмотрела на оператора едва ли не с жалостью. — Это же книжная «подляна». Он на нее не купится.
— Купится, — твердо заявил оператор. — Если бы это сделал я или вон Ленька, не купился бы, а на тебя купится.
— Да почему? — выходя из себя, воскликнула Вероника.
— Да потому. — Миша выдержал качаловскую паузу и, улыбаясь во весь рот, гордо сообщил: — ТЫ РАЗГОВАРИВАЛА С МАРАФОНЦЕМ. Поняла наконец? Ты, Ника, единственный человек, у которого такие улики МОГУТ БЫТЬ. У всех остальных — нет. А у тебя могут. Скажешь, что Марафонец случайно сболтнул лишнего и, сам того не желая, выдал Котова с головой. И у тебя есть запись разговора на кассете. Если алмазов не будет, завтра пленка отправится в ФСБ. У него не останется другого выхода, кроме как принести тебе камень. Вот и все. А мы с Ленькой тебя подстрахуем. Можно на всякий случай еще и Витьку прихватить. Втроем-то мы с ним справимся как-нибудь.
Вероника и Леня переглянулись.
Вошедшая в студию девушка-оператор наклонилась к Беклемешеву и что-то прошептала на ухо, искоса поглядывая на сидящего в кресле Котова. Капитан кивнул и сказал громко:
— Саш, к телефону.
Котов оглянулся:
— Скажи, пусть позже перезвонят.
— Говорят, что дело срочное.
Майор вздохнул, выбрался из кресла и развел руками:
— Прошу прощения.
Солопов схватился за голову:
— Вот так всегда! Всегда, черт побери! Как только работа начинает идти на лад, у всех сразу находятся неотложные дела…
* * *
— А он сказал, что точно придет? — Миша сидел на подоконнике, разглядывая розовое небо, размазанное по крышам домов, и наблюдая за подъездной дорожкой.
— Точно. — Вероника расхаживала по квартире, убирая следы обычного домашнего бардака, свойственного практически всем обжитым квартирам.
Леня и Виктор устроились на диване. Пили кофе, курили, изредка задавали вялые вопросы типа: «Который час?» или «А он во сколько обещался прийти?» Атмосфера была нервозной, натянутой. Все волновались, и раздражение нет-нет да и проскальзывало в голосах, в жестах, во взглядах.
— А что он сказал? — в третий раз поинтересовался Миша.