— А что, если посмотреть на ситуацию иначе?
— Мы и так смотрим на нее иначе, чем вы, — ответил бандит.
— Не скажите. Я лично всегда стараюсь понять, почему человек пошел на захват заложников. Это ведь не рядовая ситуация.
— Я могу сказать, — пожал плечами бандит. — Наш водила растерялся. Если бы он догадался рвануть за город, мы бы с вами сейчас не разговаривали.
— Правильно. Захват заложников не планировался изначально. Отсюда вывод: ваш поступок — не злой умысел, а всего лишь акт отчаяния. Вы — не убийцы. Я это понимаю. И многие из тех, кто собрался на площади, понимают тоже. Однако попробуйте убедить в чем-нибудь чиновника, сидящего в шикарном кабинете за широким столом. Такие люди всегда считают, что они знают все и лучше других. И вот сейчас эти ребята полагают, что вы опаснее Чикатило, а я пытаюсь убедить их в обратном. Помогите же мне.
— Как? Оперативник про себя порадовался тому, что парень просто не послал его по матушке. А ведь мог бы. Согласие разговаривать означало: у них возник пусть слабый, но контакт.
— Я закурю, если ты не возражаешь, — сказал он.
— Курите, — равнодушно бросил бандит, поглядывая по сторонам. Оперативник полез в карман рубашки, осторожно достал сигареты, зажигалку, закурил, протянул пачку бандиту:
— Угощайся.
— Спасибо, — ответил тот. — У меня свои.
— Так вот, — продолжал оперативник. — Не стану врать. Даже если вы получите выкуп, вас все равно попытаются поймать. Сам понимаешь, такая у нас работа.
— Понимаю, — кивнул бандит.
— Получится поймать — поймаем. Нет — значит, не судьба. Однако есть маленький нюанс. Если наше командование решит, что жизням заложников угрожает серьезная опасность, оно вполне может отдать приказ о штурме, и тогда вас положат наверняка. Ты согласен?
— Возможен и такой вариант, — спокойно ответил бандит.
— Совсем другое дело, если для всех станет очевидно, что вы не намерены стрелять, пока вас к этому не вынудят. Бандит демонстративно зевнул:
— Короче?
— Отпустите детей и женщин. Даже если вам понадобится прикрытие, вы ведь не потащите с собой две сотни человек, правильно? Двадцать, ну, тридцать. В самом крайнем случае, пятьдесят. — Оперативник внимательно наблюдал за реакцией бандита. Тот слушал, ничем не выдавая эмоций. — И того много. Контролировать такую толпу чрезвычайно сложно. С другой стороны, если вы выпустите детей и женщин, это сыграет вам на руку. В штурме не будет необходимости. Все поймут, что можно разойтись миром, не ставя под угрозу жизни десятков людей. Как тебе такая мысль?
— Ерунда, — ответил, подумав, бандит. — Дешевка. Увидит ваше начальство что-нибудь, не увидит — без разницы. Надумают штурмовать — все равно штурманут. Плевать им на заложников.
— Предположим, ты прав, — быстро и твердо сказал оперативник. — Я сказал: предположим. Тогда какой смысл в том, чтобы в момент штурма в зале находились дети и женщины? Подставить их в качестве щита? Так ведь вы этого все равно не сделаете.
— Почему?
— Воспитание у вас не то. Сам посуди. Мы с тобой разговариваем уже четверть часа, половина шестого миновала, а второй заложник до сих пор жив.
— Вас это сильно расстраивает? — усмехнулся невесело бандит.
— Напротив. Я лишь утвердился во мнении, что вы не какая-то там «отмороженная урла», обожравшаяся наркоты, а вполне нормальные люди. И лишняя кровь вам без надобности. Возможно, жизнь загнала вас в угол, заставила пойти на ограбления. Всякое бывает. Ну а то, что случилось сегодня… Не вы первыми открыли огонь. Сотрудник службы безопасности фирмы повел себя в корне неверно. Тому есть полсотни свидетелей, они смогут подтвердить, что вы не собирались стрелять. — Уголок рта у бандита дрогнул, и оперативник осекся. Что-то парня задело. Очень крепко задело. Это плохо. Кто скажет, какова будет его дальнейшая реакция? А ну как начнет палить во все стороны? — Второе, — торопливо продолжил он. — Я вот уже десять минут говорю тебе «ты», а ты до сих пор обращаешься ко мне на «вы».
— Да? — переспросил рассеянно бандит. — Не заметил.
— Вот именно. Это еще один балл в пользу моей версии. Так что ни в женщин, ни в детей, ни в стариков стрелять вы скорее всего не станете. А может быть, и вовсе не станете стрелять в безоружных людей.
— А первый заложник? — Парень вдруг усмехнулся жестко и кивнул в сторону магазина, витрины которого играли отблесками «маячков». — В него мы тоже не собирались стрелять? Вот это был промах. Всем промахам промах. Оперативник лихорадочно искал единственный верный ответ. За собственной болтовней он совершенно забыл о раненом мальчишке. Теперь любое его слово могло сработать как детонатор. Если бандит хоть на секунду усомнится в том, что с ним разговаривают открыто, «по-честному», вполне может пристрелить и его, оперативника, и вторую жертву. В качестве назидания остальным.
— Мне кажется… — Ему вдруг пришла в голову интересная мысль. — Мне кажется, что вы вообще не собирались его убивать.
— Ну да. А стреляли, чтобы напугать? — Бандит продолжал ухмыляться.
— Думаю, вы просто пытались убедить нас в своей «крутизне». Хотели бы застрелить — застрелили бы, а потом просто выбросили бы труп за дверь. В качестве акции устрашения вполне хватило бы. Я прав? Оперативник снова улыбнулся. Он пытался предоставить этим сволочам свободу маневра. Дать им возможность кивнуть и заявить: «Да, мы хорошие и ни в чем не виноватые. А в качестве доказательства — забирай детей». Великодушно. В такой ситуации не стоит загонять людей в угол. Даже если эти люди — редкостные твари, хуже зверей, и вполне заслуживают смерти. В противном случае они могут загнать в угол тебя самого.
— Неплохая мысль, — сказал вдруг бандит. — Возможно, в следующий раз мы именно так и поступим. Кстати, — он вдруг посерьезнел. — Кстати, он все-таки сдох?
— Кто?
— Первый заложник?
— К счастью, нет. Он в больнице.
— Очень жаль, — бандит поморщился. — Этот придурок так достал меня своей жалостливой рожей и своим нытьем. Ладно, идите. Договаривайтесь о деньгах, а мы подумаем над вашим предложением. Прежде чем собеседник успел хоть что-то ответить, он закрыл дверь и шагнул в полумрак. Оперативник спустился по лесенке. Справа, за высоким парапетом, замерли черные тени — спецназовцы из группы захвата. Группу, занявшую позицию у магазина, он не видел, но не сомневался: они-то внимательно наблюдали за ходом переговоров. Как, впрочем, и снайперы, и те, кто стоял на противоположной стороне площади. Все напряженно ждали, чем закончится диалог их коллеги с преступником. Если бы возникло хоть малейшее подозрение, что бандиты готовы открыть огонь, приказ о начале штурма прозвучал бы незамедлительно. Миновав ряд голых кустов и оказавшись в сквере, оперативник оглянулся. Он сделал вид, что смотрит на дверь, но на самом деле взгляд его устремился выше. Черная тень, висящая на темном нейлоновом тросе вверх ногами, быстро скользнула по серому черепичному скату крыши и исчезла за ее срезом. Затем оперативник увидел спецназовцев. Черные фигуры рассредоточились по всей длине крыши. Их силуэты отчетливо выделялись на фоне больших желтых букв.