— Ты им сказал? — Обвинение прозвучало скорее устало, чем возмущенно.
— Макленнан сказал, — резко ответил Брилл. — А он лишь подтвердил это.
— Хорошо, — проговорил Зигги. — Я не думаю, что Дафф и его дружки-неандертальцы искали именно меня. Наверное, они просто решили погонять гомиков, а наткнулись на меня с одним парнем около церкви Святой Марии.
— Ты занимался сексом в церкви? — вознегодовал Верд.
— Это руина, — ответил ему Алекс. — И уже не освященная земля. — Верд собрался было поспорить, но, взглянув на Алекса, тут же умолк.
— Ты занимался сексом с совершенно незнакомым человеком на открытом месте в жуткий холод, ночью? — В голосе Брилла звучало отвращение, смешанное с презрением.
Зигги внимательно всмотрелся в него.
— А ты предпочел бы, чтобы я привел его сюда? — Брилл промолчал. — Думаю, что нет. Это ведь не куча совершенно незнакомых баб, которых ты притаскиваешь на регулярной основе одну за другой.
— Это совсем другое, — возразил Брилл, переминаясь е ноги на ногу.
— Почему?
— Ну-у, для начала тут нет ничего противозаконного.
— Благодарю за поддержку, Брилл. — Зигги с трудом, медленно, как старик, поднялся на ноги. — Я иду спать.
— Ты так и не рассказал нам, что произошло, — повторил Верд, как всегда глухой к настроению окружающих.
— Когда они поняли, что это я, Дафф захотел выбить из меня признание. Когда же я не стал признаваться, они связали меня и опустили в «Бутылку». Это была не лучшая ночь в моей жизни. А теперь вы меня извините?
Брилл и Верд посторонились и дали ему пройти. Лестница была слишком узкой для двоих, так что Алекс не стал предлагать Зигги помощь. Да и не принял бы тот сейчас никакой помощи, даже от него.
— Почему бы вам двоим не переехать жить к людям, с которыми вам будет уютнее? — спросил Алекс, протискиваясь мимо них. Он подобрал с пола свою сумку с книгами и куртку. — Я иду в библиотеку. Было бы очень любезно, если к тому времени, как я вернусь, вас здесь не будет.
Две недели прошли в состоянии нелегкого перемирия. Верд большую часть времени проводил в библиотеке или с друзьями-евангелистами. К Зигги вместе с выздоровлением физическим, казалось, вернулось хладнокровие, но Алекс заметил, что он избегает выходить из дому, когда стемнеет. Алекс с головой ушел в занятия, но старался быть рядом с Зигги, когда тот нуждался в общении. На выходные он съездил в Керколди и свозил Линн в Эдинбург. Они поели в маленьком итальянском ресторанчике с веселеньким убранством и отправились в кино. Затем они все три мили от станции до ее дома на окраине прошли пешком. Когда они пересекали рощицу, отделявшую Данникир от шоссе, Линн притянула его в тень и так поцеловала, словно от этого зависела ее жизнь. Домой он шел, напевая.
Больше всего последние события, как это ни странно, подействовали на Брилла. История нападения на Зигги разнеслась по университету, как лесной пожар в засуху. Но популярная версия событий не включала первую часть происшедшего, а потому его личная жизнь осталась неприкосновенной. Однако значительное большинство студентов считали их подозреваемыми, и получалось, оправдывали то, что случилось с Зигги. Четверо друзей стали париями.
Подружка Брилла бесцеремонно бросила его. Сказала, что боится за свою репутацию. А новую найти теперь оказалось не так легко. Девушки старались не встретиться с ним глазами. Когда он заговаривал с ними в пабах или на дискотеках, они норовили ускользнуть.
Его однокашники по французской группе также недвусмысленно дали ему понять, что не желают терпеть его рядом. Брилл оказался в большей изоляции, чем трое остальных. У Верда были его христиане. Студенты-медики твердо стояли на стороне Зигги. Алексу было плевать на мнение других: у него был Зигги и, хотя Брилл этого не знал, Линн.
Бриллу казалось, у него еще остается некий козырь в рукаве, но раскрыть его и пустить в игру он опасался, боясь, что тот окажется джокером. Поймать того, с кем он хотел поговорить, оказалось непросто, — до сих пор все попытки установить с ним контакт были тщетными. К тому же он не мог придумать, как это выставить защитой общих интересов. Хотя он долго убеждал себя, что это так и есть. Нет, не шантаж. А так… небольшой обмен услугами. Но даже это сейчас не получалось. Поистине он был полным неудачником. Все, к чему он прикасался, обращалось в прах.
Раньше весь мир вокруг принадлежал ему, а теперь все отдавало пылью и золой. Он всегда был самым уязвимым, самым эмоционально неустойчивым из их четверки и без поддержки остальных буквально распадался на части. Тяжелым одеялом навалилась депрессия, заслонив и заглушив внешний мир. Даже походка у него изменилась. Он сгорбился, словно носил на плечах неподъемный груз. Он не мог работать, не мог спать. Перестал принимать душ и бриться, редко менял одежду. Бесконечные часы он проводил, просто лежа в постели, глядя в потолок… и слушая записи «Пинк Флойд». Он отправлялся в те пабы, где никого не знал, и угрюмо там напивался. Затем он, пошатываясь, уходил в ночь и почти до рассвета бродил по городу.
Зигги пытался с ним поговорить, но Брилл не желал разговаривать. В глубине души он винил Зигги, Верда и Алекса в том, что с ним происходило, и не хотел принимать от них того, что считал жалостью. Это было бы последним унижением. Ему нужны настоящие друзья, которые бы ценили его, а не те, кто готов прощать его слабости. Он хотел иметь друзей, на которых можно положиться, не волнуясь о том, что ему принесет общение с ними.
Как-то днем прогулка по пабам привела его в небольшой отель на краю города. Он подошел к бару и, запинаясь от уже выпитого, невнятно заказал пинту. Бармен поглядел на него с плохо скрываемым презрением и сказал:
— Извини, сынок, но я тебя обслуживать не стану.
— Это что такое? Почему вы не желаете меня обслужить?
— У нас приличное заведение, а ты, похоже, бродяга. Я имею право не обслуживать тех, кого не хочу здесь видеть. — Он дернул большим пальцем в сторону объявления над стойкой, подтверждающего его слова. — Давай крути педали!
Брилл ошеломленно уставился на него, затем оглянулся по сторонам в поисках поддержки от других посетителей. Но все старательно отводили глаза.
— Да пошел ты на хер, — рявкнул он, смел со стойки на пол пепельницу и бурей вылетел на улицу.
За то короткое время, что он провел в пабе, хлынул ливень, собиравшийся еще с утра. Резкий восточный ветер гнал по улицам потоки воды. В мгновение ока Брилл промок до нитки. Стирая с лица дождевые струи, он вдруг понял, что плачет. Нет, с него хватит. Он не станет терпеть больше ни единого дня этой тоски и безнадеги. Друзей у него нет, женщины его презирают, и экзамены он провалит, потому что совсем не занимается. Никто его не любит, никто не понимает.
Пьяный и подавленный, он поплелся через пустырь к замку. С него хватит. Он им покажет. Он заставит их всех понять его точку зрения. Через ограду он перелез на тропинку и остановился, пошатываясь, на краю обрыва. Внизу море злобно билось о скалы, высоко взметая вверх фонтаны пены. Брилл вдохнул соленые брызги и ощутил необычайный покой. Он поглядел вниз на яростные волны, широко раскинул руки, поднял лицо навстречу дождю и выкрикнул в небеса всю свою муку.