— Ого, опять же вы действительно способны провернуть такое?
— Мой приятный голос, тонкое обаяние, блестящая интуиция и, о да, шесть миллиардов долларов Тома Констебла. Деньги могут все, и даже больше. Том мечтает поскорее прекратить это проклятую шумиху.
— А я думал, он мечтает найти и четвертовать виновного.
— Ник, не буду обсуждать с вами профессиональную сторону дела, но Том полностью согласился с объяснением про выжившего из ума снайпера и принял его. Возможно, он заблуждается, видя в таком объяснении быстрое и простое завершение вопроса.
— Или он заплатил кому-то, чтобы эти люди прикончили его бывшую жену и свалили всю вину на беднягу Хичкока. А вдруг она вообще ни при чем и главным было убийство кого-нибудь из остальных, например этого клоуна, как там его, Митча Грина?
— Ник, поверьте, никому и в голову не придет прилагать столько усилий ради смерти Митча Грина.
— Пожалуй, тут вы правы, и все же я не повесил бы дело сушиться до тех пор, пока мы не проработаем все варианты, а не только самые очевидные. В этом состоит мой долг как сотрудника правоохранительных органов. Я никуда не могу от него уйти, и тут уж ничего не поделаешь.
— Признаться, мне очень больно это слышать. Не завтра, но через несколько дней «Таймс» взорвет еще одну бомбу. Это очень серьезно, Ник. Вряд ли даже самые горячие ваши сторонники в Бюро будут поддерживать вас после этого. Я не могу вам сказать, что это будет, но новая бомба оставит воронку размером с Манхэттен.
Значит, вот в чем дело. Вот для чего Билл здесь: чтобы сообщить плохие новости. Ник не сомневался, что где-то в глубине души Феддерс испытывает к нему искреннюю симпатию и, вероятно, извращенное понятие благородства заставило его произнести неприятные слова лично.
— Вам же прекрасно известно, что я никогда ничего не делал для ФН, не получил от компании ни одного грязного цента, ни одной тухлой конфетки, — заявил Ник. — Я даже не знал о том, что она приобрела «Винчестер». И я не сравнивал характеристики моделей семьдесят и семьсот. Я не разбираюсь в закупках оружия — это решается в Квантико. Меня не было на большинстве заседаний комиссии по выбору новой снайперской винтовки.
— Ник, улики утверждают обратное, и вам будет очень непросто их опровергнуть. На вашем месте я бы нанял хорошего адвоката и слушался бы его. Он вам предложит: «Давайте пойдем на сделку. Вы признаетесь в какой-нибудь мелочи, например в поведении, порочащем честь Бюро, вас на время отстранят от работы, а затем переведут куда-нибудь подальше от шумных мест. Так вы сохраните свою пенсию, все будет чисто и красиво». Это хороший совет, Ник. Не лезьте на рожон. Вы столкнулись с сильным противником. Он вас раздавит. И чем дольше вы будете сопротивляться, тем хуже для вас.
— Видите ли, Билл, в чем загвоздка. Если вы хотите расправиться со мной, тут все в порядке. Я уже большой мальчик, понимаю, что с моего места легко слететь, я сам выбрал такую профессию, это плата за мои честолюбивые устремления. Меня можно свалить, так устроен наш порочный мир. Но вы пошли против Свэггера, а только полный дурак может пойти против Свэггера. Этот человек всегда выполнял свой долг честно и прямолинейно, не отклоняясь в сторону. В жизни ему пришлось увернуться от такого количества летящего свинца, какого хватило бы, чтобы потопить авианосец. Свэггер боролся ради своей родины, и его родине стало значительно лучше благодаря тому, что он презирал опасность, не жалел своей крови и взваливал на себя ответственность. И вот сейчас вы выставляете его в виде какого-то свихнувшегося Свенгали, который манипулирует мной и заставляет совершать глупости. Послушайте, мне уже не раз приходилось видеть, как разные умники пытаются набросить на Свэггера веревку, и заканчивается это одним и тем же. Они думают, что охотятся на него, однако в конечном счете выясняется, что это он охотится на них.
— Ник, тут нет ничего личного. Просто…
— Поэтому на самом деле, Билл, вся правда заключается в том, что мы сейчас с вами разговариваем, а вы уже получили прямое попадание, просто пока не догадываетесь об этом. Пугаете меня вашим богатым боссом и головорезами, которых он нанял? Да вы сами шагнули туда, где свистят пули.
Свэггера отвели вниз, в пустую белую комнату, запиравшуюся на массивный замок. Здесь царил вечный полдень. За комнатой постоянно следили две камеры видеонаблюдения, установленные на кронштейнах в противоположных углах. Помещение сияло стерильной чистотой; посреди пола, застеленного напоминающим сыр линолеумом, имелось сточное отверстие. Яркие лампы не давали тени. На одной стене, обитой мягкими матрацами, висел рукомойник. Боб сразу догадался, куда попал.
Первым делом был обыск: грубый и профессиональный, с ощупываниями, похлопываниями и растиранием. Джимми, один из громил с мускулами, накачанными в тренажерном зале, даже оторвал пластырь на пальце Боба, проверяя, что тот действительно закрывает ранку, и содрал засохшую кровь. Только увидев свежую алую капельку, он убедился, что ранка настоящая.
— Значит, мы порезались, когда занимались онанизмом? — спросил он, прилепляя пластырь на место.
Реймонд, тот, который тощий, проверил ботинки Боба, убеждаясь, что в них не спрятаны ножи или еще что-нибудь, но ничего не нашел.
Затем Боба швырнули на стул. Его окружали четверо в камуфляжной форме пустынной расцветки: трое коренастых здоровяков и тощий Реймонд, который, как теперь понимал Боб, и был двойником Карла в ту кровавую неделю. Разумеется, ведь должен быть человек с телосложением Карла, который, в мешковатой неряшливой одежде, с трехдневной щетиной и надвинутой на глаза бейсболкой, мог запросто сойти за нелюдимого старика, обозленного на жизнь.
Но это было в прошлом; в настоящем же Боб ощущал серьезную сосредоточенность, которая буквально заполнила комнату. Пластмассовые браслеты наручников глубоко впивались в плоть, туго стянутые запястья ныли от боли, кисти рук посинели.
— Вижу, ваша команда снова вместе, — заметил Боб. — А я думал, ребята, сейчас вы где-нибудь в Бостоне, валяетесь у стены грязной забегаловки и блюете зеленым пивом.
— О, — отозвался Энто, — Бобби произносит такие умные слова, словно читает по сценарию. Ему совсем не страшно, да, Имбирь?
— Нисколько не страшно, — подтвердил Имбирь. — А если и страшно, он это хорошо скрывает. Но мы исправим ситуацию.
— Боюсь, нам предстоит долгая ночь.
Двое ушли и вернулись со складными стульями. Энто Гроган уселся напротив Боба, снял бейсболку и провел ладонью по темному ежику.
— Ты здорово поработал в Чикаго. — Гроган широко улыбнулся, его красивое лицо буквально лучилось обаянием. — Жаль, мы не засняли это на видео. «Импровизация при попадании в засаду». Классика, черт побери. Жаль, что этот чертов юнец так нерасторопно обращался с оружием. Ему очень понравилось фаршировать свинцом того черного господина, а когда он переключился на тебя, ты уже исчез. А еще через три секунды он был мертв. Просто замечательно. И с чего взяли, что в этой стране нет места старикам?