– Как придержать? – прищурившись, зло спросил Орешин. – Ты вообще понимаешь, что говоришь? Его придержать, а кого взамен? Время-то идет! Каждый день, потерянный впустую, приближает нас к краху.

– Можно попробовать найти настоящего Владимира и договориться с ним. Он, я думаю, спился давно. И уголовщина за ним наверняка какая-нибудь числится. С этими людьми всегда так. Я хочу сказать, что, скорее всего, им можно будет без труда манипулировать…

– Нет, что у тебя с головой, юрист? – презрительным тоном осведомился Орешин. – Несешь бог весть что! Манипулировать он будет!.. Нет ничего опаснее спившегося человека, Маевский! В самый решительный момент он такое тебе выкинет… Но я даже не об этом. Ты забыл, что ли, – мы нашли человека, который должен заменить Томилина. Этот человек посвящен в нашу тайну. Он вызубрил свою роль. Он будет молчать. Мы купили это молчание. И Жмыхов за него ручается, хотя, может быть, плохо спится ему из-за этого ночами. А вот ты предлагаешь отодвинуть этого человека в сторону. Пусть себе идет – с той информацией, что мы ему предоставили, да?

– Нет, но… что же делать? – промямлил Маевский.

Разговор неизбежно переходил куда-то в совершенно непредсказуемую, опасную область. Станислав Игоревич понимал, что дело, в которое он ввязался, опасно по своей сути, и иным быть не может, но ему ужасно хотелось, чтобы неприятности обошли его стороной.

– Мой человек должен завтра приехать, – вдруг мрачно сообщил Андрей.

– Скажешь ему, что приезд откладывается, – бросил Орешин и тут же добавил назидательным тоном: – Но вы учтите, други мои, что вечно откладывать да выжидать не получится. Нужны активные действия. Если будем жевать сопли, кто-то более расторопный обойдет нас. Так всегда бывает. Мы даже не будем знать, откуда что взялось. Тот, кто везде опаздывает, не получает ничего. Поэтому призываю вас к активности, ребята! Уж если впряглись, давайте, тяните лямку!

– Может быть, накопать на Чеканову какой-то компромат? – нехотя сказал Жмыхов. – Должно же на ней что-то быть – налоги, ну, я не знаю, взятки… Бизнес же… В крайнем случае по обычному сценарию можно – пакетик с порошком подбросить, ствол паленый… Мера пресечения – под стражей, допросы – ей уж не до амбиций будет.

– Это хорошая мысль, – одобрительно кивнул Орешин. – Только об одном ты забыл. Вот-вот в городе прокурор сменится и начальник УВД за ним. Вначале оба непременно везде носы совать будут. Слишком велика вероятность, что они это твое дело развалят. Прими во внимание также, что Чеканова тоже не станет сидеть сложа лапки. Она адвокатов привлечет. Нет, я против. Решать надо кардинально. В том же ключе, в криминальном, но кардинально. Понял меня?

– Да понял я, – с неприязнью сказал Жмыхов. – Не хотелось бы… Кардинально.

– Не хотелось? – зловещим шепотом произнес Орешин. Глаза его из-под густых бровей демонически засверкали. – А чего бы тебе хотелось? Чтобы все к рукам прибрал этот хлюст Володя Томилин? Лоскутов отзвонился – ищет на Урале Томилина. Точные сведения, что он там. Виталик тоже идиот, умудрился на ровном месте шишек набить. Машину потерял, ранен… Прокопенко плохо его понял, но один вывод ясен – Томилин жив, и все его ищут.

– В каком смысле все? Это вы Дроздова имеете в виду, мужа Самойловой?

– Дроздов само собой. Вот еще заноза в заднице! Между прочим, Лоскутов к нему теперь прилепился. Вместе по Уралу бродят! Ну, естественно, Дроздов не знает Виталика. Или притворяется, будто не знает. Но дело в том, что Лоскутов сообщает, будто Томилина еще какие-то люди ищут. Та самая машина с московскими номерами – ну, дошло?

– Да меня же не было, – напомнил Жмыхов. – А что за машина – выяснили?

– Да кто больно-то выяснял? Все быстро делалось. А вот теперь разгребай – Томилин, Дроздов, Чеканова, Москва при чем-то… Если Томилин здесь завтра появится, тогда что? С ним не договоришься. Если у него хоть капля дядиного характера – бесполезно надеяться. Но о Томилине разговор впереди. Ты с Чекановой решай. Кардинально.

Жмыхов поднял голову, всмотрелся в пустое небо над собой и сказал скучным голосом:

– Ладно. Решим.

8

– Лех, а зачем нам этот, как его… Крутов, если ты говоришь, что нам бабу завалить нужно? Нет, я ничего… Тебе виднее, но просто лишних следов оставлять не хочется. Мы там нарисовались, теперь здесь. Как-то не по себе мне. Стремно что-то…

Парень, сидевший на заднем сиденье «Жигулей», слегка наклонился вперед, стараясь рассмотреть выражение лица товарища, сидевшего за рулем. Сам он выглядел растерянным и возбужденным. Грубое губастое лицо его казалось в свете вечерних фонарей совсем бледным. Сильные неловкие руки были все время в движении, что также выдавало крайнюю степень волнения. Спутник его, напротив, выглядел совершенно спокойным. Чуть удлиненное лицо с твердой челюстью и выдающимися скулами выказывало зловещую мрачность. В распахнутом вороте рубахи была видна волосатая грудь, а на ней – маленький крестик на простом шнурке, перекинутом через жилистую шею.

Он покосился в зеркало на беспокойного соседа и негромко, но веско сказал:

– Ты бы не суетился, Мураш, а? Сам вызвался со мной идти, а теперь задергался, да? На мокруху с холодной головой надо. Тут любой косяк вышкой обернуться может.

– А я про что? Я про то же самое, – торопливо сказал здоровенный Мураш. – В смысле, что не хочется светиться. Потом кто-нибудь покажет, видел, мол, Мураша, тысяча девятьсот семьдесят девятого года рождения… Я заметный. Сколько раз так было. Еще в школе с пацанами из другого района махались, потом ментов вызовут, все, глядишь, разбежались, а меня, как обычно, повязали. Я насчет этого невезучий. Не фартовый я.

– Ты мне фартового покажи, – хмыкнул Лех. – Все это фуфло. Без фарта, конечно, нельзя, но это дело такое – сегодня он есть, а завтра его нету. А жить-то каждый день надо. Не-е-ет, ты про это забудь. Просто башкой чаще думать надо, мозгом! Вот ты чего сейчас боишься? Кто нас с тобой увидит? Мы же в тачке, а тачка в угоне, на нас не записана. На дворе ночь. Ни один свидетель ночью никого не опознает. Тем более если с тобой за одним столом не сидел. Так что не трясись! Все идет по плану. Почему мы сюда приехали, хочешь знать? А ты дом видел, где та баба живет? Камеры кругом, попугай на входе, соседи вальяжные… Элитный дом! Мы с тобой там запалились бы на раз. А здесь другое дело. Улица тихая. Крутов этот в своем доме живет. Хата небольшая, зато на одного. Тепленького его возьмем. Видишь, тарелка на стене, и в окошке свет скачет? Это он телик смотрит. Ты ему провод перекусишь – он сто пудов выйдет посмотреть, почему ящик не кажет. А я его встречу…

– А он нам зачем?

– Не понял еще? Он ту бабу трахает. Вот пускай и попросит, чтобы она к нему приехала.

– А если она не согласится? – испуганно спросил Мураш.

– Как же она не согласится, если он ее попросит? – притворно удивился Лех. – Как просить будет. А уж мы с тобой постараемся, чтобы он хорошо попросил.