Не прошло и полутора часов, как на берег нагрянули несколько машин. Из одной вышли следователи, из другой – серьезные дяди в костюмах и галстуках. Прибыл и участковый. Все принялись осматривать стройплощадку, как будто видели подобное в первый раз. С приехавшими было двое людей в форме полицейских. Они вместе со следователями пошли по домам. Только на этот раз они не заходили во дворы к хуторянам, а пригласили всех на берег озера. Один из следователей грозно осмотрел собравшихся крестьян и сказал:
– Ну, вот что, граждане... Я так понимаю, что и к сегодняшнему ночному происшествию вы тоже не имеете никакого отношения?
– К какому такому происшествию? – удивленно спросил Арсений Матвеевич. – Уточните, пожалуйста, товарищ... извиняюсь,господинначальник.
– К какому происшествию? А к такому, что на стройплощадке этой ночью снова были похищены материалы: кирпич и фундаментные блоки. Или вы опять будете заявлять, что «ничего не видели, ничего не слышали и знать ничего не знаете»?
– А мы и вправду ничего не знаем, господин-товарищ начальник, – сказал Арсений Матвеевич. – Мы по ночам спим...
– А я так вообще в Дубровино у матери ночевала, – сказала Макариха, – старая она у меня, девятый десяток разменяла... Можете у тамошних спросить, меня человек десять видели.
– А вы думаете, что это мы ваш кирпич украли? – спросила Татьяна Семеновна. – Так обыщите наши дворы, нам скрывать нечего.
Женщина широким жестом показала в сторону своих ворот. Следователь посмотрел на нее долгим взглядом. Только Татьяна Семеновна была не робкого десятка, она не отвела глаз; напротив, тоже смотрела с вызовом на городское начальство.
– А ты, дед, что скажешь? – повернулся следователь к Егорычу.
– Чавось? – прикинувшись глухим и оттопырив ухо, переспросил старик.
– Кирпич где? – заорал вдруг, не выдержав, следователь.
Все вздрогнули от неожиданности. А Мишка, услышав слово «кирпич», посмотрел на городских радостно и запрыгал в диком танце:
– Ура! Наши победили! Кирпич улетел!..
– Куда улетел? – подбежал к дурачку один из следователей и схватил его за грудки. – Говори, придурок: ты видел? Куда кирпич подевался?
– Улетел, улетел! – радостно кивал Мишка и показал пальцем вверх. – Туда улетел, туда!.. Ура!..
– Кто, кто поднял туда кирпич? – не унимался следователь.
– Не трогай его, не видишь: он больной, – выступила вперед Макариха.
– Отстань, тетка! – толкнул ее в плечо следователь и снова повернулся к Мишке. – Так кто забрал кирпич? Говори, кто?
– Матвей забрал, туда забрал... Матвей сказал: «Кирпич летает!.. А ты кто? – Конь в пальто!.. А ты кто? – Конь в пальто!..»
– Кто на стройку приходил? – заорал на него, тряся за грудки, следователь.
– Матвей забрал, туда забрал... Матвей сказал: «Кирпич летает!..» – твердил Мишка, счастливый, что кому-то нужны его сведения.
– Слушай, оставь его! – не выдержал напарник следователя. – Похоже, он и вправду того...
– Матвей сказал: «Конь в пальто!..» – не унимался дурачок.
– Так, ну, ваши дворы мы, разумеется, осмотрим, – заявил один из тех, кто был в форме полицейского, – кирпич-то надо искать...
– Кирпич улетел! – заверил его Мишка с самым счастливым видом.
– Да иди ты, придурок! – рявкнул на него следователь.
– А ты, мил-человек, нашего убогого не обижай, он и так богом обиженный, – вступился за соседа Арсений Матвеевич. – На Руси никогда таких не обижали, это страшный грех!
– Грех, грех... – поддержали все соседи.
– Ты меня, батя, не учи. Ты мне лучше вот что скажи: кто такой Матвей? – спросил Угорцева-старшего тот, кто был в форме.
– Это наш сын.
– А, так тут еще и сынок имеется! – обрадовался следователь. – Так, так. Вот с этого места прошу поподробнее.
Арсений Матвеевич обвел всех присутствующих взглядом.
– Наш сын, Угорцев Матвей Арсеньевич, почти три года тому назад пал смертью храбрых в боях с бандитами в Чечне, – торжественно и гордо сказал он.
– Че, правда, что ли? – удивились следователи и в недоумении переглянулись между собой, а потом посмотрели на участкового.
Все хуторские закивали головами, а Татьяна Семеновна сказала:
– Мы можем показать бумагу.
Они прошли в дом, и следователи увидели и портрет Матвея, и извещение о его смерти, которое прислали родителям.
– Черт! – выругался один из следователей. – А чего ж тогда этот... придурок ваш говорит, что Матвей забрал кирпич?
– А ты больше слушай душевнобольного, он тебе еще не такое скажет, – мрачно выдал Арсений Матвеевич.
Следователи потоптались, смутившись, потом один из них сказал, пряча глаза:
– Вы, граждане, того... Извините нас...
И быстро вышел из избы.
* * *
Владимир и Кирилл проснулись от того, что кто-то поскребся в дверь. Оба разом открыли глаза и посмотрели друг на друга. Владимир встал с лежанки и, подойдя на цыпочках к двери, прислушался. Скрябанье повторилось.
– Владимир, – донесся до него тонкий голосок, – это свои, откройте... Меня Арсений Матвеевич послал.
Владимир отодвинул щеколду и толкнул дверь. На крылечке стояла Дарья, внучка Егорыча, с корзинкой в руке. Она протянула ее опешившему Строгачу:
– Вот, тут вам картошка в мундире – горячая! И сало, и хлеб, и сливки. И еще лепешки к чаю...
Владимир автоматически взял корзинку и заглянул в нее. Провизия была накрыта кухонным полотенцем, расшитым узорами.
– Кушайте на здоровье! – Девушка повернулась и хотела было уйти, но он остановил ее.
– Подожди. Ты – Дарья, внучка деда Егорыча, да?
Девушка кивнула. Она была в ситцевом сарафане, зеленом, в белый цветочек, в каких-то почти детских сандалиях без каблука и с неизменной голубой ленточкой в косе. Она пугливо покосилась на Кирилла, сидящего у стола на лавке, и, кивнув ему головой, тихо сказала:
– Здрасьте...
– И вам не болеть, – расплылся в широкой улыбке рослый весельчак.
– Дарёна, ты его не бойся, дядя не страшный, – кивнул на Кирилла Владимир. – Ты расскажи, как там у вас?
Девушка шагнула за порог и остановилась. Владимир поставил корзину на стол, вынул из нее провизию. Они с Кириллом тут же сели обедать, так как были голодны.
– Давай и ты с нами, – пригласил девушку Владимир, но та отрицательно покачала головой.
– Нет, нет, это вам. Мы с дедулей завтракали.
– Так как там на хуторе? Да ты сядь, в ногах правды нет.