– Скажи, сестренка, есть у вас в конторе какой-нибудь не особо нужный вам манекен?
– Что? – Глаза Настены округлились. – Тебе-то зачем манекен, Строгов?
– А затем, Кашкина, – в тон сестре ответил Владимир, – что решил я на него свою одежду на ночь надевать.
– Одежду? Зачем?
– Насть, ну, это долго объяснять. Короче, колись: можешь мне манекен подарить? Может, у вас есть какой ненужный-завалящий?
Сестра подумала.
– Ну, есть вообще-то. Продать его не можем, там брак: нога не крепится к туловищу. Думали мастера вызвать, чтобы починил, так где ж такого мастера найти, который в манекенах разбирался? У нас, сам знаешь, легче компьютер починить.
– Вот! И не нужно вам его чинить, подари этого Джона Сильвера мне.
– Какого Джона Сильвера?
– Эх ты! «Остров сокровищ» в детстве читала? А, ладно... Так вот, я готов избавить вас от бракованного манекена.
– Володька! Ну, правда, зачем тебе манекен? Ну, скажи! – заканючила Настена.
– Лиде подарок хочу сделать, с приколом.
– Вот здорово! Расскажешь потом, как она отреагировала?
– Спрашиваешь!
– Ну, тогда пошли...
На складе было штук сорок этих самых манекенов – женщин, мужчин и даже детей. Все они были обнажены и даже лысы. Настя подвела брата к одному, лежащему в стороне прямо на полу.
– Вот... У него что-то с креплением... Слушай, а может, ты его нам починишь? Тогда с меня – бутылка лимонада и шоколадка для твоей Лиды.
– Сейчас! Размечталась. Нет, Кашкина, чинить я его не буду, он мне именно таким и нужен. Так что, отдаешь?
Настя вздохнула и махнула рукой:
– Бери, что с тобой делать? Все равно его списывать придется, кому нужен манекен-инвалид? Он здесь уже полгода валяется...
* * *
Калитку открыл Егорыч.
– О! Володя! А мы тебя ждем. Дарёна щи варит, сало солит, а я вот убираюсь тут... Зарезали поросенка-то, да... Макариха немного мяса взяла, и Угорцевы взяли. Остальное я в Дубровино отвез, там продал... Ты заходи, заходи, сейчас ужинать будем. Внучка моя такие щи варит, что язык проглотишь! Столько зелени туда кладет – и петрушку, и укроп, и базилик... И эти... стрелки чеснока. Ты такие щи никогда не ел!
Владимир подошел к крыльцу. Возле него стоял большой медный таз с кровью.
– Вон сколь натекло, – кивнул на таз Егорыч. – Кровь я тебе в ведро солью, а кости в погребе лежат, тебя дожидаются. Ну, ты чего встал-то? Давай проходи...
Они поднялись на крыльцо, зашли на веранду, Владимир сбросил сандалии. На веранде стояла газовая плита, в которую газ подавался из баллона, спрятанного в специальном отсеке. На плите дымилась большая кастрюля, из нее шел такой аромат, что просто слюнки текли. Рядом с плитой был разделочный стол, за которым работала Даша. Она резала зелень на большой самодельной доске, выструганной, похоже, Егорычем, потом сбрасывала ее в кастрюлю.
– Здравствуй, Даша, – сказал Владимир.
– Здравствуй, – кивнула в ответ девушка, – я сейчас... Щи почти готовы...
– Да я не голоден, – начал было отнекиваться гость, но дед Егорыч аж руками на него замахал.
– Ты что?! Не голоден он! Ты еще стряпню моей Дарёнки не пробовал. Садись к столу, отказаться всегда успеешь. Я пойду тебе кости поросячьи в мешок соберу.
– Вы расскажите, Егорыч, что сегодня на стройплощадке было?
– На стройплощадке? А нету теперича никакой стройплощадки! – радостно сообщил старик. – Сегодня опять городские понаехали, шумели там, на берегу, орали друг на дружку, а уж как матерились! Я думал, морды будут друг дружке бить. Да... Потом, слава богу, уехали. Опосля обеда приехала грузовая машина, привезла новую будку, похоже, для сторожа. А больше ничего там и нету.
– Как это нет, дедуля? – встряла в разговор Даша. – Самого сторожа тоже посадили – молодого мужчину, я сама видела...
– А как же это я проглядел-то? Ой, вот беда! Старею, брат... – Егорыч горестно покачал головой.
– А забор, я слышала, теперь основательный поставят, из плит таких... не знаю, как назвать...
– Бетонных? – подсказал Владимир.
– Ага, из них. Несколько штук уже привезли, и подъемный кран там на берегу был, теперь, правда, уехал. И сторож теперь с ружьем будет сидеть.
– Да когда ж они все это успели, окаянные?! – возмутился старик.
– Я недавно на озеро ходила, видела. А ты, дедуля, еще днем был.
– Да, теперича, похож, все серьезно, раз с ружжом-то! Пальнет ведь, в случае чего...
– Может, еще и не пальнет, – усмехнулся Владимир, – может, не успеет.
– А я слышала, как один из городских – такой в костюме, солидный – кричал кому-то, показывая на наши дома: «А эти почему еще здесь? Я же велел всех отсюда выселить? Мне что, ОМОН сюда вызывать?!»
Старик с внучкой вопросительно посмотрели на гостя. Владимир почувствовал, как кровь прилила к его лицу. Значит, ОМОН... Против семнадцатилетней девчонки и ее деда, против стариков Угорцевых. Даже против Макарихи и ее больного сына. Владимир представил, как крепкие, рослые ребята в пятнистой форме с масками на лицах будут выталкивать этих бедолаг из их домов, выкидывать их барахло на улицу. А потом пойдет бульдозер... Он встал.
– Э нет, мил-человек! – Егорыч подскочил к гостю и надавил ему на плечи, заставляя сесть. – Война, как говорится, войной, а обед по расписанию. Так еще у нас в армии было... Пока щей не отведаешь, никуда не отпустим. Дарёна, скоро там твоя стряпня готова будет?
Щи действительно оказались до обалдения вкусными. С домашней сметанкой, с горячим – только из печи – хлебом. За обедом Егорыч балаболил не переставая:
– У нашей Лайки сегодня праздник, сегодня ей свеженькие косточки перепали! А Макариха ножки взяла на холодец и печенку... А Угорцевы вырезку взяли, тоже щи варят и котлеты крутят... Володь, а на кой ляд тебе кости сдались?
– Чувствую, пригодятся...
– Дедуль, не пытай гостя, – Дарья улыбнулась, посмотрев на Владимира, – дай ему поесть спокойно.
– А я что? Я ничаво... Ты кушай, Володь, кушай...
Когда подошло время чая, гость достал купленную в городе в подарок хозяевам коробку шоколадных конфет.
– Ой, зачем ты? – всплеснула руками Даша. – Поди, больших денег стоит!..
– Дают – бери, а бьют – беги, – философски рассудил Егорыч, освобождая место на столе для конфет. – А ну-ка, Дарёна, плесни мне чайку покрепче!..
После обеда Владимир поблагодарил гостеприимных хозяев за угощение, сел в машину и уехал в лес, в избушку. Даша хотела дать ему с собой еды, но он отказался: нечего людей объедать. Он купил себе в городе кое-что съедобного: большую бутылку кваса, сухарей, сыр, хлеб. Все это лежало у него в машине. Ведро с кровью он тоже не взял: его в машине не повезешь, расплещешь по дороге. И кровь, и мешок с костями он попросил хозяев оставить у калитки и перед тем, как отправиться спать, калитку открыть. Егорыч и Даша недоуменно переглянулись, но возражать не стали.