И сейчас Пафнутьев положил трубку.
О чем же он думал секунду назад, какая счастливая догадка мелькнула и тут же исчезла? Куда он собрался звонить, кому, о чем спросить?
— Так, — сказал Пафнутьев. — Разберемся... О чем, Павел Николаевич, шла у нас с тобой речь минуту назад?
Сысцов обратился за помощью, попросил защитить его от некой банды, некой группы людей, скажем так. Это мы уяснили. Ему позвонил некий Огородников, который утверждал, что представляет интересы своих клиентов. Хорошо, и это мы застолбили. Чтобы не остаться голословными и убедить Сысцова в серьезности своих намерений, клиенты прислали ему сувенир. В газетном свертке оказалась баночка с завинчивающейся крышкой. Очень хорошая баночка с чрезвычайно плохой водкой, как заверил Худолей. В водке плавал человеческий глаз. И смотрел на мир спокойно и даже с некоторым равнодушием, как показалось Пафнутьеву.
Уяснили.
А в чем же наша счастливая находка, в чем же наша острая мысль, которая пронзила все наше существо, Павел Николаевич?
Пока не появилась, таится.
Продолжим...
Сысцов, Огородников, баночка, глаз... И еще, Павел Николаевич, ты нехорошо так, цинично подумал о том, что страна должна знать своих героев. О ком ты так подумал? О чернявеньком? А при чем он здесь?
— Так, так, так, — зачастил Пафнутьев, почувствовав в груди волнение, по рукам прошла изморозь, пробежал по спине холодок. Как-то связаны все эти люди — Огородников, Сысцов и этот кудлатый охломон... Глаз Сысцову передала секретарша. А где она его взяла? Баночку принес странный посетитель, который сам не захотел ее вручить Сысцову. Отдал секретарше, сказал что для шефа, и шастанул в дверь. И был этот посетитель, да, да, да, с темными длинными волосами.
Вот!
И молодец же ты, Павел Николаевич! Как ты умен и проницателен! Как ты смел в суждениях и дерзок в поступках! Правильно восторгается тобой Худолей. Не только из корыстных побуждений говорит он о твоей талантливости, Павел Николаевич, искренен он в своих словах!
Если весь город знает этого кудлатого бандюгу, то его должна знать и секретарша Сысцова. И если она узнала его, увидев на экране телевизора, то тогда все связано и упаковано! Тогда это та самая банда, которая вышла на Сысцова, которую представляет Илья Ильич Огородников, бывший зек, насильник, бывший петух и донельзя опущенный подонок! Суду все ясно и понятно!
И рука Пафнутьева снова потянулась к телефонной трубке, но теперь уже твердо и уверенно. Раскрыв свой блокнотик, он нашел букву "С" и набрал служебный номер Сысцова.
— Вас слушают, — прозвучал девичий голосок, в котором, однако, без труда можно было услышать слабые, но явно присутствующие металлические нотки. Это та еще девочка, подумал Пафнутьев и уверенно заорал:
— Здравствуйте!
— Добрый день, — сдержанно проговорила секретарша.
— Скажите, пожалуйста, — продолжал радоваться Пафнутьев, — я разговариваю с секретарем Ивана Ивановича Сысцова?
— Сейчас соединю...
— Ни в коем случае! — остановил секретаря Пафнутьев. — Я хочу поговорить именно с вами. Моя фамилия Пафнутьев. Зовут Павел Николаевич.
— А, простите... Иван Иванович предупреждал, что вы можете позвонить. Вас не надо с ним соединять?
— Попозже, чуть попозже... У меня к вам, милая девушка...
— Меня зовут Лена.
— У меня к вам, милая девушка Леночка, один вопрос чрезвычайно важности... Скажите, пожалуйста... Вы наверняка видели по телевизору портрет молодого человека, которого по моей просьбе показывают каждый час?
— Я поняла, Павел Николаевич... Не могу сказать уверенно, но он очень похож на того парня, который принес эту злополучную баночку. Я и сама хотела вам позвонить... Но...
— Иван Иванович просил немного подождать? — подсказал Пафнутьев.
— Вы, оказывается, все знаете?
— Скажите, Лена, чем похожа наша новая телезвезда на того странного посетителя?
— Сейчас скажу... Он похож внешне... Длинные волосы, невысокий рост, темная одежда... Но и внутренне, по своему психологическому складу... Тоже похож.
— Да? — удивился Пафнутьев не столько сообщению, сколько способности девчушки делать такие выводы. Ну, что ж, Сысцов другую бы и не держал. «Иван Иванович всегда умел распознавать людей и выдвигать их на высокие государственные посты», — подумал Пафнутьев уже о самом себе.
— Да, — подтвердила девушка спокойно. — Знаете, в нем чувствовалась какая-то настороженность, неуверенность в том, что он оказался в приемной на законных основаниях... Так может вести себя человек, который проник в приемную с черного хода, спустился с чердака, поднялся тайком из подвала... Понимаете, о чем я говорю?
— Вполне.
— Другими словами, он вписывается в тот образ, который я видела на экране. Знаете, не могу утверждать твердо, но мне кажется, что я даже запомнила его рубашку...
— Чем же она вам так запомнилась? — осторожно спросил Пафнутьев.
— Широкий черный воротник в мелкий горошек... Материал вроде бы женский, а рубашка на мужчине...
— Надо же, — озадаченно проговорил Пафнутьев. — У вас такая наблюдательность...
— Это время такое, Павел Николаевич. — По голосу Пафнутьев понял, что девушка улыбается. — Все с повышенным интересом отмечают, кто на чем ездит, кто во что одет, кто что ест и пьет, кто с кем спит... Рыночные отношения ворвались в личную жизнь, Павел Николаевич! — рассмеялась Лена. — Хорошо или плохо, но это так, с этим приходится мириться.
— Вы потрясающая женщина! — воскликнул Пафнутьев.
— А почему вы решили, что я уже женщина?
— Девушка перечислила бы все, что и вы, но без последнего уточнения — кто с кем спит.
— Да? — озадаченно удивилась Лена. — Надо же... На каких мелочах можно прокалываться... Наверно, вы тоже в чем-то потрясаете окружающих?
— У меня обалденные внешние данные! — уверенно заверил Пафнутьев. — Когда я вижу себя в зеркале, то не могу поверить, что это он и есть, Павел Николаевич Пафнутьев.
— Показались бы!
— Обязательно! Непременно!
— Буду ждать!
— До скорой встречи! — напористо воскликнул Пафнутьев и тут же положил трубку, потому что не было у него уже сил, не было духу продолжать этот рискованный и двусмысленный разговор. Тем более что он уже знал — идет треп, пустой и никого ни к чему не обязывающий. «Не станет Сысцов держать секретаршу, которая вот так легко бы откликалась на чьи-то лукавые слова. Да и не дура она, судя по всему, чтобы вести себя столь легкомысленно. Значит, это просто высокий класс секретарши, и не более того. Кто знает, может быть, она с самого начала подключила Сысцова и тот слышал каждое их слово... Скорее всего, так все и было. Учитывая взвинченность нынешнего состояния Сысцова, не может он пренебречь новыми сведениями. А раз так, то сам позвонит», — решил Пафнутьев и в этот момент раздался звонок.