— Можете, можете, Сергей Владимирович, — сказал Гучериев и встал, давая понять, что беседа окончена. Он обратился к охранникам: — Проводите академика Сахарова в лабораторию — пусть полюбуется.
Повышение в ученой степени и сравнение с Сахаровым больно резанули профессора. Интересно, а как бы поступил академик, оказавшись в подобной ситуации? Изобретатель одного из самых мощных современных орудий убийства и известный миротворец, автор проекта в высшей степени демократической конституции, активно выступал против войны, но водородную бомбу-то создал именно он.
Сергей Владимирович, в бытность свою еще просто Сережей, молодым, подающим надежды аспирантом, был знаком с Сахаровым лично. Ну не столько знаком, сколько просто представлен, его и тогда интересовало, как сочетается роль создателя водородной бомбы с ролью правозащитника. Именно тогда Дублинский и принял решение — не идти против совести, не заниматься столь перспективной «оборонкой», а заняться чистой наукой. Но видимо, чистая наука — это миф. Чеченец прав — нельзя оступиться и спрятаться — просто некуда…
На ночь научно-исследовательский центр «Орбита» закрывался. В девять вечера, плюс-минус пять минут, охранники проходили по лабораториям и кабинетам, выпроваживая тех, кто не имел права задерживаться после указанного времени.
У нынешнего заместителя генерального директора по хозяйственной части Андрея Бурцева такого разрешения не было.
К Дублинскому в центр он попал совершенно случайно. К науке, а уж тем более к физике, Бурцев отношения никакого не имел. Закончил он в свое время строительный институт, но по основной специальности не проработал ни дня. Карьеру он решил делать по партийной линии, а точнее говоря, по комсомольской и даже по «комитетской». Последние годы перед перестройкой Андрей Бурцев ездил в качестве сопровождающего с лицами, заключающими договоры о покупке-продаже строительного оборудования и о строительстве. После поездок в Болгарию, Венгрию, Египет и Алжир проверенный на «малые расстояния» Бурцев был допущен и в «большой свет».
Тут-то с ним и приключился лихой вираж, круто изменивший его жизнь. Не в такую уж и дальнюю поездку он тогда попал, Дания много ближе была, чем ранее посещаемые страны, дальность была в другом. Дания была настоящей заграницей. Это Андрей Бурцев осознал, попав в копенгагенское казино. Зашел он туда из праздного любопытства, а вышел только через сутки — на грани обморока, — потратив там не только собственное довольствие, но и деньги всей группы специалистов, приехавшей заключать договор о поставке экскаваторов. На легкой и заманчивой карьере заграничного путешественника пришлось поставить крест.
На пару лет Бурцев вообще вылетел с орбиты большой жизни. Но началась перестройка, старые грехи как-то затерлись и позабылись. Бывшие однокашники позвали его в небольшой кооператив, торгующий древесиной и нацеленный на заграничного покупателя. Организовывать поездки и переговоры Бурцев любил и умел, казалось, что началась для него новая благополучная жизнь. Однако все началось в те времена и для большой страны Советов, и споткнулся Бурцев опять на той же кочерге, что и в Дании. Здоровый капитализм, пришедший на просторы нашей родины, принес с собой и соблазнительный запах загнивания. Ну уважаемый читатель уже наверняка понимает, о чем идет речь. В России появились казино, игровые автоматы, бильярдные и прочие «центры развлечений». Бурцев пропал. С головой, руками, ногами и — опять-таки — с казенными деньгами. Для возвращения долгов Бурцеву пришлось продать все — вплоть до родительской дачи на Карельском перешейке.
После этого он поклялся обходить казино за километр (что с каждым годом развития капитализма становилось все затруднительнее, особенно в Питере). Пробовался на разных тихих административных работах, медленно докатился до заведующего складом, просуществовал на этой должности несколько лет, начал потихоньку подворовывать и попивать, но тут представился случай — опять-таки в лице бывшего сердобольного однокашника, пригласившего его по старой памяти на день рождения, где Бурцев познакомился с профессором Дублинским. Профессор в тот день был в крайне благодушном настроении и единственной его заботой было — найти себе заместителя по административно-хозяйственной части, а проще говоря, завхоза взамен убывшей в декрет сотрудницы, прежде занимавшей эту должность.
— Больше никаких женщин в репродуктивном возрасте! — провозгласил он.
Мужчина в лице Андрея Бурцева откликнулся сразу. Осознав, что это его шанс — сменить расфасовку макаронных изделий на теплое местечко «при науке», Бурцев привлек все свое обаяние и Дублинского таки очаровал. По крайней мере, уже спустя две недели Андрей обживался в новом кабинете.
Бурцев оказался завхозом сносным, расторопным и вполне толковым. Считать деньги он умел и любил, особенно деньги чужие…
А сейчас, сидя в своем закутке, Бурцев внимательно наблюдал за сотрудниками, изучал их повадки, привычки. Вот Нина. Она уходит ровно в шесть — ей надо ребенка из детского сада забирать.
Это — Михаил Аркадьевич. Он засиживается допоздна, у него два года назад умерла жена и теперь его спасает от одиночества только наука.
Мимо прошла высокая блондинка в цветастой юбке. Это Зоя. Она уходит и приходит, когда сама пожелает. Но должностные обязанности выполняет получше иных, сиднем сидящих на своем месте с утра до вечера…
Целую неделю Бурцев истратил на изучение режима дня сотрудников, работающих в помещениях, примыкающих к лаборатории, в которую большинству сотрудников путь был заказан. Еще три дня изучал расписание работы охранников, вычисляя, когда же на пост заступят Сергей Кушаков и Денис Эльзенгер — бывшие менты, бывшие охранники в банке, бывшие вышибалы — у них был богатый послужной список, но нигде они долго не задерживались — то скандал устроят, то секретаршу обидят. Бурцеву их легкомыслие должно было сыграть на руку.
Андрею было совершенно необходимо войти в лабораторию, доступа в которую он не имел. Двигало им не праздное любопытство и даже не желание поступить в пику начальству. Все было гораздо проще и гораздо сложнее — Бурцеву нужен был осмий…
Инженерно-исследовательский центр «Орбита», основанный Сергеем Дублинским, занимался не только утилизацией ядерных отходов, как значилось в документе, заверяющем правомочность регистрации данного предприятия. Отходы отходами, но последнее время все мысли сотрудников, входящих в число избранных, имеющих доступ в закрытую лабораторию, были заняты осмием. Осмий используется в самых разнообразных отраслях — например при изготовлении антирадарных установок или спецбумаги, на которой печатают деньги. Свойства осмия малоизучены — есть мнение, что он может быть использован при лечении СПИДа. Дублинский, кстати, не слишком жаловал эту версию.
«Все малоизученные химические элементы пытаются выдать за панацею от СПИДа, облысения или импотенции. Нормальный подход. По принципу — раз есть заболевание, то должно же быть против него лекарство. Просто оно еще не найдено», — отвечал он на вопросы любопытных, но чаще всего малокомпетентных журналистов.