Наступивший вечер принес с собой прохладу. Нина вскочила, наскоро попрощалась с коллегами и умчалась за Женечкой в детский сад. Михаил Аркадьевич заперся в своем кабинете — видимо, пишет очередную научную статью, которую опять никто не захочет публиковать. Зоя? Где Зоя? Ушла, очевидно. Ну что ж…
Магнитная карточка шефа, позаимствованная из его рабочего стола, была при Бурцеве, во внутреннем кармане спортивной легкой куртки. Кабинет Дублинского, как и его стол, запирался на ключ. Оба ключа Сергей Владимирович не выпускал из рук и полагал, что его кабинет полностью защищен от случайного внедрения чужаков. Но у завхоза, как известно, есть ключи от всех дверей и всех погребов — он как ключница. Не было только у «ключницы» магнитной карточки, обеспечивающей допуск в спецлабораторию. То есть не должно было быть. Но внимательный и ловкий Бурцев выследил, вычислил, умыкнул. Ситуация под контролем. Сегодня, вот так удача, около лаборатории с осмием дежурили Эльзенгер и Кушаков, которые, понятно, не знают, что всемогущий завхоз не имеет права доступа на эту территорию. Как это так — они, простые охранники, имеют, а Андрей Анатольевич вдруг нет.
Охранники сидели по обеим сторонам от входа в лабораторию и лузгали семечки.
— Не мусорите тут, — машинально одернул их Бурцев.
— Угу, — ответил Эльзенгер, отодвигая ногой шелуху к стенке. — А мы и не мусорим. А вообще, уборщица-то на что?
Но Бурцев уже был внутри и не слышал его довольно-таки хамоватого ответа.
Контейнер с осмием стоял в отдельном стеклянном шкафу. Подумать только, Бурцев зачем-то вспомнил любимую считалку из детства: «В этой маленькой корзинке есть помада и духи, ленты, кружева, ботинки — что угодно для души!» Вспомнил он и начало этой считалки: «Доры-доры, помидоры, мы в саду поймали вора». Нехорошее предчувствие шевельнулось в его душе. Он решительно взял маленький контейнер и спрятал в специально заготовленный чемоданчик.
— Андрей Анатольевич, а почему вы находитесь в лаборатории без специальных средств защиты? — вдруг раздался голос.
Бурцев резко обернулся. За спиной стояла Зоя.
— Каких средств? — задохнулся он.
— Где перчатки, халат, респиратор?
— А-а, — попытался улыбнуться Бурцев, но получилось это у него плохо. Улыбка вышла кривая и напряженная.
Зоя внимательно посмотрела на него, и по ее лицу пробежала тень.
— Постойте, а вы разве имеете право здесь находиться? — сказала она с подозрением.
Что было дальше, Бурцев помнил как во сне. Он попытался оттолкнуть Зою, ему это удалось, и на краткий миг свобода была так близка! Но туповатые охранники, тут же забыв про семечки, сработали на редкость оперативно, а Бурцев так мечтал по-киношному вылететь в коридор, растолкать этих ротозеев — и на дно. Он знал, куда имено.
Сильные руки Эльзенгера держали его за плечи, пока Кушаков производил обыск. Была изъята и магнитная карточка, и контейнер с осмием. Зоя по его же, Бурцева, сотовому телефону вызвала милицию.
— А еще семечки есть запрещал, — с детской обидой в голосе промолвил Эльзенгер и со всей дури приложил бывшего заместителя по хозяйственной части головой о стенку.
Бурцев даже не почувствовал боли. Все было кончено…
Впрочем, все было кончено еще раньше, когда Андрей Бурцев вернулся к игре. Но он тешил себя иллюзиями, что тихие посиделки у друзей за преферансом не являются таким конечным злом, как поход в казино. Мелкие ставки, мелкие радости — с одной стороны это напоминало Бурцеву о прежнем, обладающем сокрушительной силой азарте, но, с другой стороны, казалось таким безобидным. Тихие, почти семейные вечера у Валерика — того самого однокашника Бурцева, при посредстве которого он устроился в «Орбиту», каждую пятницу — игра до «двадцатки», ставки не больше рубля, идиллия!
Но однажды на смену преферансу пришел покер — и напор азарта, съедавшего Андрей Бурцева изнутри, заметно усилился. О! Это была совсем другая игра и другие деньги. Проигрыш иногда холодил кончики пальцев Бурцева, но не переходил уровня разумных цифр. Однако Андрей и сам не заметил, как с уютной кухни Валерика он переместился в квартиру дальнего приятеля его приятелей, который как-то раз подменял заболевшего партнера по преферансу.
Собирались теперь все время в разных местах. Игра, как правило, сопровождалась выпивкой и затягивалась иногда до самого утра.
А потом на квартире уж и вовсе неизвестного Бурцеву Сашки появился Фирсов. Крупный, наголо бритый мужик лет пятидесяти. Он, прищурившись, наблюдал за игрой, но сам участия не принимал. А потом подошел к Бурцеву и сказал:
— Хорошо блефуешь, никак тебя раскусить не мог!
Андрей от похвалы расплылся в улыбке, да и игра сегодня сложилась удачная, тоненькая пачка денег приятно улеглась в карман пиджака. Фирсов похлопал его по плечу широкой ладонью, похожей на ласт какого-то морского животного, блеснул золотым зубом и сказал:
— Покер — туфта! А вот в «очко» слабо так блефовать? Только по такой мелочи я не играю.
— «Очко» — это «блэк джэк», что ли?
Фирсов фыркнул:
— Фраерок ты, сразу видно. Какой еще «блэк джэк»?! У нас в России так не говорят. Очко — оно и есть очко.
И ушел.
Но уже в следующую пятницу Андрей сам начал искать встречи с Фирсовым. Руки у него чесались — хотелось сыграть по-крупному. Забыл Бурцев про все, что было в прошлом. И крупный проигрыш во время знаменательной поездки заграницу, и годы, которые он пытался сдержаться… Теперь ему хотелось только одного — сладостного чувства, азарта, мурашек по спине во время игры и ожидания вожделенного выигрыша… Правда, последнее ему доводилось испытать очень редко.
И вот долгожданный день настал. Как же ему везло тогда — поначалу! Карта шла превосходная, деньги текли рекой. Делая ставки, Фирсов и его приятели действительно не мелочились. Бурцеву несказанно везло. Везло так, что он даже стал воспринимать эти легкие пятничные деньги как основной свой заработок. За одну ночь он мог выиграть сумму, превышающую месячную зарплату. Мог — и выигрывал. Выигрывал, пока неделю спустя не проиграл все — буквально все. Да еще и остался должен. Крупную сумму. Очень крупную…
— Сколько вы остались должны и кому? — перебила его воспоминания Лена Бирюкова.
Когда ей сообщили, что в центре задержан сотрудник, о котором она и так была наслышана, то Лена не стала медлить и тут же примчалась в следственный изолятор для беседы с новым фигурантом.
— Сто кусков, — быстро ответил Бурцев.
— Эх вы! Представительный человек, заместитель директора научного центра, а выражаетесь, как шпана уличная, — покачала головой Лена. — Каких еще «кусков»?!
— Сто тысяч, — помедлив, ответил Бурцев, вздохнул и добавил: — Долларов.
Машинистка, протоколирующая допрос, даже ойкнула. Лена строго посмотрела на нее и продолжила разговор с подследственным: