— Значит, вы ехали как-то в объезд?
— Ну вроде того. Даже в маленький затор встряли возле «Энергомаша». Там еще, помню, он знакомого встретил.
— Как это — сидя в машине? По тротуару кто-то шел?
— Не, рядом с нами тачка остановилась — совсем вплотную, и доктор поздоровался.
— Как — поздоровался?
— Ну как здороваются? За руку, конечно.
— Конечно? — удивился Гордеев. — Послушайте, Степанюк. Если вы сидите за рулем, станете вы высовывать руку в окно?
Степанюк задумчиво потер давно перебитую переносицу.
— Да вроде нет…
— А вы видели человека, с которым он здоровался?
— Не, я на машину смотрел.
— Почему? Чем она примечательна?
— Так «ягуар» же! Черный! Красавец! Как тут не смотреть?
— Действительно, — согласился Гордеев. — На номер вы поэтому внимания не обратили…
— Я что, лох? — возмутился Степанюк. — Поэтому и обратил! Сразу заинтересовался — наша машина или московская?
— И оказалось?
— Московская, — вздохнул Степанюк. — Жаль. Я вообще-то патриот. Но в Химках пока таких тачек не встречал.
— То, что вы патриот, — это чувствуется, — подтвердил Гордеев. — Так какой был номер у «ягуара»? — Адвокат уже не сомневался, что Степанюк и номер помнил.
Когда Степанюк ушел, Гордеев позвонил Грязнову в Москву и попросил пробить номер «ягуара». После этого он позвонил водителю Прохорычу и поинтересовался, насколько хорошо доктор Великанов знал город.
— Серега-то? — удивился Прохорыч. — Да как свои пять пальцев! У него какой-то топографический талант был, на местности парень лихо ориентировался. Даже если мы оказывались черт-те где, он всегда первый правильную дорогу угадывал.
— А машину он хорошо водил?
— Отменно. Да, Серега Великанов — это был человек, — вздохнул Прохорыч.
— Почему — был? — возразил Гордеев, но в дискуссии вступать не стал и закончил разговор.
Итак, доктор Великанов, судя по всему, совсем даже не заблудился, просто удачно воспользовался ситуацией. Не было у него никакой девушки — это всем известно. Он договаривался о встрече, и встреча эта была — с водителем «ягуара». Их машины стояли рядом некоторое время. Для умелого водителя — это не бог весть какая задача. И значит… Нет, не стоит забегать вперед, оборвал себя Гордеев. Надо дождаться новостей из Москвы.
12
Турецкий сидел в меркуловском кресле и с неудовольствием думал, что, пожалуй, он начинает привыкать к этому кабинету и к… к чему, спрашивается?! Когда же все это кончится? И куда делся генеральный, который то предлагал вместе поужинать, то исчез и не появляется на работе, — и вот даже его верная секретарша-эсэсовка не знает, где его носит…
Зазвонил телефон.
— Александр Борисович, здравствуйте!
— Здравствуйте, — сказал Турецкий, не узнавая голос.
— Как здоровье Константина Дмитриевича?
— Очень даже ничего, — бодро ответил Турецкий. — А кто говорит?
— Иванов.
— Иванов? — Турецкий не сразу сообразил, что это значит, потом спохватился: — Доктор?! Ну куда же вы пропали? Мы тут уже, можно сказать, пьем за ваше здоровье!
— Меркулову я бы пока не советовал, — вполне серьезно сказал Иванов.
— Фигурально, — поправился Турецкий. — Фигурально пьем.
— Это как? — заинтересовался Иванов.
— Ну… Трудно объяснить… — Турецкий и сам не знал как. — Это надо видеть.
— Не сомневаюсь, сильное зрелище, — засмеялся Иванов.
— Да уж… Слушайте, доктор, что же вы пропали?
— То есть?
— Вы обещали мне найти барышню, с которой ваш приятель Великанов крутил роман.
В трубке возникла пауза.
— Доктор, вы где? — позвал Турецкий.
— Я слушаю.
— Ну так как же?
— Вообще-то Великанов не был моим приятелем, он был приятелем Стаса Саленко. А я… Мы с ним были просто однокурсники.
— Знаете что… А ведь он вас даже не вспомнил.
— Вот как?
Турецкому показалось, что в голосе хирурга появились чуть насмешливые нотки.
— Да-да! Мой друг, адвокат, ездил к нему в колонию и…
— Значит, это правда? — сказал Иванов.
— Что?
— Что он кого-то застрелил.
— Похоже, что так.
— Александр Борисович, давайте встретимся, если я могу чем-то помочь, я готов рассказать о нем все, что знаю.
Турецкий немного подумал.
— Вам нужно встретиться не со мной, а с адвокатом, который его защищает. Это мой друг, ему вы можете сказать все. Так что там с этой девушкой? Она что-то про него знает особенное?
— Ее зовут Катя.
— Замечательно. И…
— Александр Борисович, я сказал вам неправду. Эту девушку мне искать не пришлось.
— Почему? — напрягся Турецкий.
— Она моя жена.
Турецкий предположил было худшее, поэтому истинный смысл сказанного дошел до него не сразу. По крайней мере, она жива, рефлексивно подумал он.
— То есть… Подождите, что получается? Вы отбили ее у Великанова? Вы с ним враги?
— Не совсем так.
— А как?
— Я женат на Кате, той самой Кате, с которой у Сергея Великанова был роман до меня.
— Не вижу разницы, — сказал Турецкий.
— Разница в том, — заметил Иванов, — что сначала она ушла от Великанова. А наш роман начался много позже.
— Разница есть, — признал Турецкий. — Но… Великанов знал об этом?
— Конечно да.
— И когда вы с ним встретились на выставке медицинского оборудования — помните, вы мне рассказывали, он спрашивал про Катю? Об этом был какой-то разговор?
— Ни слова.
— Вас это удивило?
— Совсем нет. Он такой человек. Он и раньше такой был. Иногда хотелось ткнуть его булавкой, чтобы удостовериться, что у него тоже есть кровь, она тоже красная и ему тоже бывает больно.
— Это вы напрасно. Ему бывает больно, я вас уверяю.
— Возможно.
— Ну так что, встретитесь с моим приятелем-адвокатом?
— Александр Борисович, я вам доверяю. Если считаете, что в этом есть резон, то я согласен. Пусть он мне позвонит.
— Да! — спохватился Турецкий. — И Катю свою обязательно приведите, это очень важно.
— Я поговорю с ней, — неохотно сказал Иванов.