И сейчас народный избранник тихонько стонал под ее пальцами, что-то мычал, ругался, вздыхал… И наверно, уже стал забывать об этих чертовых поправках…
— Ну вот, кажется, все, — сказала она, подумав про себя, что клиент готов. — Сегодня как никогда пришлось поработать. Ты хоть знаешь, сколько я теперь беру за час?
Голованов, не отвечая, с минуту лежал не двигаясь, пока Полина раздевалась, чтобы лечь с ним рядом, потом вдруг поднял голову.
— А сколько времени? — спросил он и вдруг подскочил, сел в постели. — Включи телевизор!
— Да что такое… — не поняла она.
— Но я же должен знать, чем там сегодня закончится! Сейчас должны быть последние известия на РТР. Она ж с меня с живого не слезет, допросит по полной форме, как ты не понимаешь!
Полина нажала кнопку на телевизионном пульте. Обидеться, что ли? Все-таки страсть он только что изображал, муку по случаю нашего расставания… И жениться посулил. Вот как избавится он от жены, станет губернатором, а она, Полина, при нем — губернаторшей. И будут сообща поднимать экономику Алтайского края…
Она сидела рядом с Головановым, чувствуя себя идиоткой, а он снова вздыхал и охал.
— Все? — спросила Полина, когда передача закончилась и она выключила телевизор. — Можно начинать?
— Не знаю… — Голованов откинулся на спину, и она, скользнув взглядом по его оплывшему животику и ниже, поняла, что все ее усилия пропали даром. Придется начинать все сначала. — Извини, — сказал депутат. — Только теперь она меня убьет. Двух наших голосов не хватило, представляешь? А она потребует распечатку результатов голосования. Что я ей скажу?
Вот горе, подумала Полина, ложась на него сверху и опустив руку на его причинное место. Теперь даже презерватив не наденешь на этот окурок. Что ж, это тоже входит в мою профессию.
— Не думай ни о чем, — прошептала она. — Только я и ты, все остальное неважно, все остальное сегодня же забудется и канет… Ты же хочешь, чтобы я тебя всегда любила, ласкала…
— Хочу, — пролепетал он по-детски, прикрывая глаза. — Но ты ведь говоришь это специально, да? Чтобы у меня снова встал? Я знаю, ты не возьмешь денег, если у меня не получится.
— Я хочу тебя сегодня любить, только тебя одного, самого достойного и сильного мужчину, которого я встречала и которого только я, одна я вижу в тебе… — тихонько приговаривала она ему в ухо, слегка покачиваясь на нем сверху вниз и прижимая свою пышную, вздыбившуюся грудь — свой главный резерв — к его губам.
— Правда? — спросил Голованов, и она почувствовала, как снизу под ней напряглось и уперлось в ее тело. — Это правда, ты меня не обманываешь?
Полина приподнялась на локтях, теперь ее грудь соском опустилась в его приоткрытый рот, и он, не открывая глаз, как младенец, стал сосать, мыча и покусывая, а рукой принялся шарить, вправлять… Почувствовав его в себе, она застонала, как всегда верно уловив момент, когда он захотел это услышать…
Резкий звонок в дверь заставил их сначала замереть, потом оба открыли глаза, уставясь друг на друга.
Раздался еще один звонок, а следом — удары в дверь. Они вскочили.
— Это она! — вскричал Голованов в ужасе.
— Кто она?
— Наталья! Выследила! Я так и знал… Спрячь меня! — Депутат схватил ее за руки. — Спрячь, иначе она меня убьет и никогда не согласится на развод!..
— Идиот! — вырвалась Полина. — Какая еще Наталья… черт… я-то, дура, я-то должна была знать… Лезь под кровать, придурок! Или нет, лучше оденься и иди в другую комнату, сядь там, что-нибудь почитай. Включи телевизор, смотри свою сессию…
Она вытолкнула его в другую комнату и начала лихорадочно одеваться. О господи, сейчас сломает дверь, думала она, торопливо закалывая волосы. И так соседи грозили написать в милицию, в прокуратуру, черт знает еще куда. Но я-то, я-то с кем связалась…
Потап ворвался в квартиру, оттолкнув Полину, за ним последовали Слон, Дурень и еще двое стриженых парней.
— Саша, что случилось?..
— Сука! — заорал он, разбрасывая на своем пути все, что попадало под руку, и наотмашь ударил ее по лицу. Охнув, женщина упала на спину, и он мимо нее прорвался в спальню, рванул на пол постель, заглянул под кровать.
— Ну, где он? — крикнул Потап. — Куда его засунула?
— Идиот! — сказала Полина тем же тоном, каким только что говорила с Головановым. — Сволочь проклятая… Ты мне кто, муж? — Она посмотрела на себя в зеркало. Отерла кровь с губ.
— Ты точно его видел? — хмурясь, спросил Потап Слона.
— Ну! — кивнул тот.
— Кого видел? — возмутилась хозяйка. — Здесь никого нет!
— Как же, нет, — скривился Слон. — Седой такой, на «ауди» подкатил — и в лифт. И не выходит. Хотя не здесь живет.
— Ты что, следишь за мной? — обомлела Полина. — Я тебе кто?
— Вот сейчас узнаешь, кто я тебе… — Потап приблизился к ней вплотную.
— Ты что себе позволяешь! — взвизгнула она. — Я сейчас милицию позову!
— Считай, она уже здесь, — прошипел Потап, отодвинув ее в сторону.
Где же он, интересно, там спрятался, подумала Полина, чувствуя, как горит лицо, и невольно взглянув на себя в зеркало. Кожа горела не столько от удара, сколько от непривычного для нее тайного удовлетворения. Ее не раз бил и насиловал отчим, били и насиловали знакомые ребята — там, в рабочем поселке, откуда она в конце концов сбежала в Москву.
Ее до сих пор били, правда, реже и больше из жадности. Но еще ни разу из ревности.
Голованов сам вышел из комнаты, застегнутый на все пуговицы, причесанный, с газетой в руках и с суровостью во взгляде.
Полина удивилась этой метаморфозе, впервые увидев его таким — независимым и надменным (откуда что берется, восхитилась она про себя).
— Так ты мне врала! — Потап, казалось, едва не утратил голос. — А ты, козел, я тебе что говорил, а? Близко к ней не подходи!
Похоже, он еще не знал, с кого начать. Впрочем, видно было, что склоняется к тому, чтобы прежде схватить за грудки народного депутата.
— Я тебе, падла позорная, что говорил, когда ты мне ее рекомендовал? — подступил он к Голованову.
— Саша! — вдруг испугалась Полина за Потапа. — Ты что, у него же иммунитет. Тебя посадят!
— Вот я сейчас лишу его этого иммунитета! — заорал Потап и неуловимым движением выхватил нож с выкидным лезвием. — Вместе с яйцами отрежу!
— Ты с кем разговариваешь! — фальцетом воскликнул, задрожав и привстав на носки, Голованов, тем не менее отступая к двери. — За мной двести тысяч избирателей! Я принадлежу к самой многочисленной и влиятельной фракции!
— Рекомендовал? — вдруг вспомнила Полина. — Ты, Петечка, меня — ему — рекомендовал? — раздельно спросила она.