С легкой улыбочкой, сдвинув нелепую свою шляпу на затылок, Филипп подошел, ухмыльнулся, спросил с явной иронией:
— Интересно?
— Очень, — обрадовалась она вопросу. — А шляпа зачем, Филипп Кузьмич?
— Для отвлечения. Рассеивает внимание объекта.
— А-а! И палка — тоже?
— И палка. Потому что никому из них не пришло в голову, что она может стать оружием. Ну, чего это борзые от тебя хотели?
— А я и не помню, честное слово, — созналась Люся и покраснела. — А! Вспомнила! Они про заявление мое говорили. Чтоб завтра же было у Крысовой. Иначе…
— Чего — иначе? — спросил Филипп и одернул себя: ясно же, чем могли грозить «сучке», но это все уже записано там, в машине, и расспрашивать глупо, зачем ее заставлять краснеть дальше. — Ладно, не бери в голову. А с этим я сейчас побеседую. Ты не хочешь пойти домой? Я думаю, что на сегодня тебе острых ощущений достаточно. Кстати, мы ж договаривались, какого черта ты поперлась здесь, а не по улице?
Филипп говорил нарочито грубо, чтобы у девочки пропало ощущение какой-то игры, дело-то и впрямь, оказывается серьезным. Ошибки могут здорово ей навредить.
— Так получилось, Филипп Кузьмич, простите, — жалобно сказала она. — Кира вот в этот дом шла, к знакомым, и фактически проводила меня досюда. Проспект же вон там, за аркой. А эти, наверное, следили за нами. Но я их не знаю и не видела. Сказали только… ну, — она поморщилась. — Мне неприятно повторять, простите.
— Ладно, беги, позже обсудим.
Люся встала, медленно пошла, а потом, обернувшись, махнула рукой и побежала, только что не подпрыгивая весело и беспечно. Ну, совсем девчонка… А Саша сказал, что рассуждает она, как вполне взрослая женщина. Вот и пойми их, этих нынешних девочек. Просто поразительно.
Да, кстати, Саша…
Филипп нашел его в мобильнике, нажал вызов. Турецкий откликнулся, и Агеев кратко, лишь о самом главном, рассказал о происшествии.
— Чьи они, выяснил? — озабоченно спросил Турецкий.
— Ну, один отдыхает. А со вторым попробую переговорить. Место больно неудобное. На машине не подъедешь, а тащить его…
— Ладно, работай. Значит, они все-таки решились? Тогда я еду к Дине, теперь от них всего можно ожидать…
Филя сунул мобильник в карман, а взамен достал миниатюрный диктофон. И затем крепко ухватил парня, приземлившегося в кустах, за щиколотки.
— Ну, что, мальчонка? Побазарим начистоту, как взрослые дяди? — и он резко дернул того на себя. Парень с визгом вылетел из кустов с расцарапанной до крови физиономией. Удачный у него получился прыжок. Совсем как у того, с асфальтовой дорожки. А что, можно считать производственной травмой, знали ведь, на что шли. Могли заранее и ответную реакцию просчитать. Но не стали, вот в чем их ошибка…
Теперь Филя мог проверить и следующие карманы. Шила не было, видно, это изделие рассматривалось ими как индивидуальное, личное оружие. Убить очень трудно, а изуродовать — запросто. Так убийство наверняка и не предполагалось. Вопрос: кем не предполагалось? Вот на это и должен был ответить Филиппу еще не до конца пришедший в себя «мальчонка».
Паспортов у обоих не было, наверняка тот, кто их трудоустраивал, и держал у себя документы, чтоб «чужестранцы» были послушными. А у них на руках имелись лишь справки о регистрации в России гражданина Молдавии Сергея Ионовича Герасимчука и гражданина Таджикистана Ишимбека Халбековича Созова. Ясное дело, господа прибыли на ответственное задание прямо со стройки. Вот с этого и начал Филипп.
Но Герасимчук категорически отказался что-либо говорить. Больше того, после пережитого он еще и смотрел зверем. Ну, не могло этого вынести справедливое сердце Агеева. Надо было продолжить обучение. Жаль, место, в принципе, людное, а у этого физиономия — цветная. Никто из случайных прохожих не поверит, что парень сотворил такое с собой сам. Еще и милицию вызовут сердобольные старички и старушки. Значит, надо решать быстро и беспощадно. Как это Сан Борисыч частенько кого-то цитирует? Ноблес оближ? Ну да, ты, мол, облизнись, а меня положение обязывает…
Много узнал профессиональных секретов Филипп Кузьмич за годы своей службы, и один из них сработал-таки. Правда, для этого пришлось парня в буквальном смысле волоком перетащить обратно, в глубину зарослей, спеленать скотчем ручки-ножки и залепить рот полоской скотча, чтоб не орал. Кстати, второго тоже притащил сюда и положил так, чтобы пришедший в себя таджик видел мучительные раздумья своего подельника и смог заблаговременно сделать нужные выводы и для себя. И после ряда последовательных упражнений Герасимчук частыми кивками дал понять, что готов охотно отвечать на задаваемые ему вопросы. Филипп включил диктофон.
Все оказалось очень просто, и молчать им не следовало изначально, многих бы неприятностей избежали. Задание «надавить» на девчонку, попугать немного остреньким, чтоб быстрее дозрела в своем решении, им дал бригадир Ковнев. Его Тарасом Павловичем зовут. Он же и передал им фотографию девчонки, чтоб они не перепутали и нечаянно не накатились на другую. А их строительный объект находится напротив Хамовников, через Москву-реку, в Раменках. Школу строят. Генеральным подрядчиком является Базыкин Григорий Илларионович, но это было ясно Филиппу уже с самого начала. Необходимо было подтверждение. Но они могли говорить только об одном заказчике — о бригадире.
Другой возникал вопрос: какое отношение этот Ковнев имеет к приглашению Махоткиной во Францию? Вот если бы нашлись доказательства связи Базыкина и Ковнева, тогда другое дело. А их не было. Так что же, теперь Ковневу устраивать приятную встречу с господином Агеевым, выступающим под маской «инкогнито»?
Начав говорить, парни поняли, что «темнить» и «забывать» больше уже у них не получится. Они одного только не знали, на кого нарвались. На мента не похож. Те так вежливо не разговаривают и изощренными методами допроса не пользуются, потому что ничего не знают и не умеют. Их аргументы — кулак и дубинка. Ну, еще сапогом под ребра. Да потом и самим парням вовсе не нужна была эта девчонка, сто лет бы ее не видели. Велели испугать, вот и сделали. Если бы не этот…
А убивать или там уродовать они не собирались. Зачем шило в кармане? Да пощекотать — действует. Надо было, чтобы она сказала: завтра сделаю, — и все. И бабки в кармане. Сколько? По триста «зеленых». Что ж, какие работники, такая и цена им…
И Филипп решил больше не возиться с ними. Просто сказал, что в их собственных интересах молчать и лечить свои рожи. А если он увидит их еще раз возле девчонки, тогда их увезут на исторические родины в гробах. Серьезно сказал, чтоб не сомневались и поверили. И документы возвращать им не собирался. Сказал, что с бригадиром поговорит персонально. И ушел, оставив их в кустах, — пусть сами себе помогают, разматывают скотч на руках и ногах друг у друга.
Времени у них было достаточно, только начинало темнеть, народ здесь почему-то не ходил, позвать кого-нибудь никак не получалось. Да они и сами уже не рады были, что связались с этой девчонкой. Оставалось только придумать для бригадира, что на них напали, избили и ограбили какие-то местные, хамовнические бандиты. Из тех, что на «чурок» всяких охотятся, бритые и в кожаных черных куртках. Такому рассказу бригадир обязательно должен поверить — подобное у них, на стройке, не раз уже случалось… А заслуженный гонорар? Да черт с ним, здоровье, в конце концов, дороже…