Домой! К жене!
От этой мысли Турецкому вдруг стало тепло и уютно. Александр Борисович ускорил шаг. Покалеченная нога побаливала, но он старался не обращать на нее внимания. Ну, болит и болит, мало ли у кого что болит. У тебя вот нога. А представь, каково сейчас тем, у кого раскалывается от простуды башка или ноют скрученные артритом суставы. Представил? То-то же.
Турецкий вышагивал быстро. Вскоре он поравнялся с автобусной остановкой, задержался здесь на минуту, но, поскольку автобуса не было и даже не виднелось на горизонте, решил дойти до метро пешком. Чтобы срезать путь, он решил пройти через дворы.
Дворы были так же пустынны, как и улицы. Моросящий дождь сделал то, что не под силу никому, — разогнал старушек и подростков, этих истинных хозяев московских двориков, по квартирам. Путь Александра Борисовича лежал через россыпь гаражей-ракушек. Он уже свернул с дороги на узкую бетонную тропку, когда услышал поблизости чей-то громкий крик. На мгновение Турецкий замер на месте, весь превратившись в слух. Крик повторился. Это был слабый женский или, скорей, даже детский крик — крик боли и ужаса.
Турецкий бросился на этот крик. Он вывернул из-за гаража и в сгустившихся потемках увидел группу людей.
— Эй! — крикнул Турецкий, не сбавляя хода. — Эй! Что там происходит?
Один из них (теперь Александр Борисович видел, что это молодые парни в темных свитерах и ветровках) быстро оглянулся и крикнул:
— Валим, пацаны!
— А ну, стоять! — крикнул Турецкий хриплым голосом (от быстрого бега его душила одышка).
Группа парней рассыпалась, и Александр Борисович увидел, что у белой стены «ракушки» лежит что-то темное. Он прибавил ходу. Еще не добежав до гаража, Турецкий понял, что на земле лежит человек. Один из подростков хотел пробежать мимо него, но Турецкий ударил его тростью по ногам, и тот, потеряв равновесие, растянулся на бетонной дорожке.
Из руки парня выпал нож. Александр Борисович откинул его ногой, быстро наклонился, сгреб парня за ворот ветровки и развернул к себе. Секунду они смотрели друг другу в глаза, затем со стороны гаража послышался слабый стон. Александр Борисович повернулся на крик; в то же мгновение парень выбросил руку вперед, и обломок бетона ударил Турецкого в лицо.
Турецкий отшатнулся и разжал пальцы. Этого оказалось достаточно, чтобы парень вскочил на ноги. Нависнув над Турецким, подобно коршуну, противник еще несколько раз ударил его обломком бетона по голове. Кровь из рассеченной головы залила Турецкому глаза.
Он попытался встать на ноги, но парень ударом ноги пригвоздил его к земле. Затем поднял нож и приставил его к горлу Александра Борисовича.
— Дернешься — завалю, — процедил парень сквозь зубы.
— Убери перо, — прохрипел Турецкий. — Убери, пока я тебе голову не оторвал.
— Лежи смирно, — последовал спокойный ответ.
Продолжая держать нож у горла Александра Борисовича, парень быстро обыскал его свободной рукой и достал из карманов пиджака бумажник и паспорт.
— Турецкий, — прочел парень в паспорте и пролистал несколько страниц. — Дочь Нина…
Дождь смыл кровь с век Турецкого, и он снова смог взглянуть на противника. На вид парню был лет двадцать пять. Мокрые светлые волосы, глубоко посаженные глаза, тонкие губы. Парень открыл бумажник.
— Твоя жена? — спросил он, разглядывая фотографию.
— Убери нож, — сказал Турецкий.
— Красивая… Любишь ее?
Усмехнувшись, парень запихал бумажник и паспорт Турецкого в карман ветровки.
— Теперь я знаю, как тебя зовут и где ты живешь, — глухо проговорил он. — Если что — приду и перегрызу глотку твоей жене. И про дочку не забуду.
— Зубы… не обломаешь?
— Не обломаю. Ты говоришь с членом бригады «Черные волки», а не с какой-нибудь шпаной. Наказание у нас одно — смерть. Запомни это, мужик. Вздумаешь рассказать обо мне ментам — ты покойник. А теперь — прощай.
Парень чиркнул лезвием Турецкому по щеке, быстро вскочил на ноги и растворился в ночной темноте.
Александр Борисович, поморщиваясь от боли, поднялся на ноги и прохромал к лежащему у гаража человеку. Склонился над ним, заглянул в лицо и в ужасе отпрянул. Это была девочка. Маленькая девочка лет десяти. Турецкий приложил палец к ее шее, хотя и без того уже знал, что она мертва.
* * *
— Носит же земля таких сволочей, — со вздохом проговорил эксперт, осматривая убитую девочку. Его седеющие брови были плотно сдвинуты на переносице. На бледных щеках проступили алые пятна. — Эти подонки буквально изрешетили девчушку ударами. На ней места живого нет.
Оперативник, молодой, коренастый мужчина с широким, добрым лицом, обратился к Турецкому:
— Вы успели разглядеть их лица, Александр Борисович?
Турецкий хотел ответить, но тут у оперативника зазвонил мобильник. Тот извинился и приложил трубку к уху.
— Ну, что там?.. Так… Так… Ясно. Продолжайте поиски.
Он убрал телефон и снова повернулся к Турецкому:
— Похоже, по свежим следам этих подонков найти не удастся. Как сгинули. Так вы успели разглядеть их лица, Александр Борисович?
— Я… На этот раз мобильник зазвонил у Турецкого.
— Прости, капитан, может, что-то важное.
— Нет проблем. Я подожду.
Александр Борисович, пытаясь не обращать внимания на неприятное предчувствие, поднес трубку к уху.
— Саш, — услышал он голос жены, — тут ваш новый сотрудник из «Глории». Хочет с тобой поговорить. Я передаю ему трубку.
— Ира, ты…
— Алло, Александр Борисович? — ответил Турецкому мужской голос. — Добрый вечер. Мы сегодня, кажется, не успели договорить.
У Турецкого все похолодело внутри. Он отвернулся от оперативника и отошел на несколько шагов.
— Если помните, наш разговор касался бригады «Черные волки», — продолжил парень.
Турецкий сжал трубку так сильно, что она хрустнула в его пальцах.
— Слушай меня внимательно, сучонок, — тихо проговорил он, — если с ее головы упадет хотя бы волос…
— Да, да, я так и сделаю, — со смехом отозвался парень. — Должен вам заметить, Александр Борисович, ваша жена готовит превосходный кофе. Мы с ней так весело поболтали. Она рассказала мне о вас много интересного. О вас и о вашей дочери. И еще о Ваське. Кстати, он уже спит.
— Чего ты хочешь? — спросил Турецкий, стараясь говорить спокойно.
— Что за вопрос, Александр Борисович? Мы ведь с вами все уже обсудили. Как говорится, задание получено, осталось только его выполнить.
— Если ты…
— Да-да. Уже ухожу. Извините, что не дождался вас. Поздно уже, а у меня еще есть на сегодня кое-какие дела. Тут Ирина Генриховна приглашала меня заехать как-нибудь на днях… Вы не возражаете? Вот и хорошо. Ну, до встречи.