— Его убил Скорцени? — машинально как-то вырвалось у Фройнштаг.
— Нет, Скорцени всего лишь участвовал в захвате резиденции канцлера на площади Ам Бальхаузплац, а затем стоял во внешнем оцеплении, охраняя тех, кто отправлял канцлера к праотцам.
— На Скорцени это не похоже, обычно он всегда оказывался в центре событий.
— В таком случае спишем на его дебют.
— А что касается Алекса, то о своей попытке участия в Венском путче он как-то упоминал, — напрягла память Фройнштаг. — Как и о «венском» знакомстве со Скорцени.
— Путч тридцать четвертого в Вене не удался, захватить власть в Австрии и присоединить ее к Германии у Зейс-Инкварта и Кальтенбруннера тогда не получилось. Зато какая мощная «австрийская команда» сформировалась в те дни в Вене и ее окрестностях, чтобы затем объявиться в Берлине, где уже правил австриец Гитлер!
— Вот оно что… — задумчиво произнесла Фройнштаг — Интригующий сюжет.
Она понимала, что фон Готт прибыл с фотографиями ее мужа не для того, что мило побеседовать с ней, понимала, что ее откровенно вербуют, причем делают это с элементами самого примитивного шантажа, по классической агентурной схеме. Тем не менее Лилия была признательна адмиралу фон Готту за то, что он вводит ее в эту разведывательную историю. Она сама не раз пыталась разобраться в том, каким странным образом судьба свела ее с Алексам Крафтом, и почему Скорцени так настойчиво подсовывал ее будущему банкиру, словно сбывал залежалый товар.
«Вот именно: очень «залежалый товар», — мрачно повторила сейчас Фройнштаг, мысленно обращаясь к былым дням и событиям. Возможно, даже не догадываясь, насколько оскорбительным это ей представлялось. — А ведь, по наивности своей, ты считала, что обер-диверсант всего лишь увлекся очередной своей супер-агенткой, на сей раз — двойником Евы Браун, некоей Альбиной Крайдер. Этой невесть откуда появившейся Лжеевой.
Впрочем, увлечение в любом случае было, Фройнштаг в этом убедилась. В порыве праведного любовного гнева она даже помышляла об убийстве этой стервы, с попыткой имитации покушения на настоящую Еву, но, к счастью, вовремя удержалась от этого диверсионного блуда. Слишком уж «яркие» впечатления вызвала у нее расправа над участниками заговора против фюрера в июле сорок четвертого, подавлением которого занимался сам Скорцени.
Нетрудно было предположить, что расправа над участниками покушения на Еву — пусть бы даже при этом погибла ее двойник — оказалось бы не менее жестокой.
— Но, обратив внимание на новоявленного морского камикадзе, обер-диверсант рейха не стал превращать его в «человека-торпеду», а тайно посвятил в офицеры СС и отправил на курсы… военно-тыловых бухгалтеров. Крафт долго противился этому Еще бы! — с пониманием отнеслась Фройнштаг к бунту своего мужа, — после такой диверсионной подготовки идти в бухгалтера! Да к тому же по рекомендации самого Скорцени, Любой уважающий себя диверсант воспринял бы это как недоверие, а то и откровенное издевательство.
— Нюанс заключается еще и в том, что выбор на Алекса пал неслучайно. Сложилось так, что бухгалтерами были его отец, мать, дед старший брат и, кажется, еще кто-то там в роду. Словом, целая бухгалтерская династия, с изображением канцелярских счетов на родовом гербе. Зная об этом, Алекс дал себе слово, доказать, что он не является «бухгалтерской крысой», как дразнили его в школе, а потому решительно занялся боксом, стрельбой, путчами и диверсиями. Отец все же настоял на том, чтобы он поступил в высшую коммерческую школу, но, проучившись всего лишь год, Алекс бежал из нее, чтобы стать курсантом мореходной школы. Впрочем, это вам известно.
— В очень бледных подробностях, господин адмирал. Алекс пресекал любые мои попытки углубиться в его биографию. Да я и не пыталась заниматься какими-то фронтовыми раскопками.
— Что же касается Скорцени, то он всего лишь напомнил потомственному бухгалтеру Крафту, что от судьбы не только не уйдешь, от нее и не следует уходить. Обер-диверсант вернул его во флот, добился повышения в чине, затем организовал конфликт с командующим эскадрой, а также разжалование и списание в портовые бухгалтера. Хотя уже в 1940-м году Алекс Крафт под агентурным именем Вилли Фогнер, проходил по картотеке «Абвер-заграница» сети «Абвер-II» [56] . Кстати, его готовили к роли руководителя нацистской партии Швейцарии. Вы ведь знаете, что одно время фюрер и Гиммлер вынашивали планы оккупации Швейцарии?
— Кое-что слышала.
— Так вот, швейцарский немец Алекс Крафт, родители которого были убежденными, хотя и тайными, национал-социалистами, вполне мог возглавить швейцарские штандарты СС и организовать там путч по австрийскому сценарию» с требованием объединения с Германией. В кантонах с германским населением соответствующая работа уже велась. Впрочем, в определенной ситуации он мог бы стать то ли президентом, то ли гаулейтером Швейцарии.
— То есть Скорцени элементарно выводил его из разведывательно-диверсионного крута, превращая в такого себе обиженного командованием бухгалтера-тыловика, — размотала нить его повествования Фройнштаг.
— Вам ли этого не понимать, гауптштурмфюрер СД Фройнштаг? — хищновато осклабился барон фон Готт. — Само собой разумеется, что некоторые факты из жизнеописания Крафта ему пришлось вымарать, и это оказалось несложно, поскольку в школе диверсантов и на Фридентальских курсах он проходил под псевдонимом.
— Это было непреложным правилом «фридентальцев», — подтвердила Лилия. — В кругу слушателей этих курсов категорически запрещались какие-либо беседы о своем прошлом, вообще какие-либо биографические намеки.
— В результате получилась прекрасная биография для послевоенного швейцарского банкира. Рожденного, к слову, в Берне, ибо родители обосновались в Австрии уже после его появления на свет; им предложила работу одна австрийско-швейцарская фирма. Затем, незадолго до завершения войны, родители его, остававшиеся гражданами Швейцарии, вернулись на родину Это был очень благоразумный ход.
— Они вернулись в октябре сорок пятого, — уточнила Фройнштаг.
— Туда же, с помощью Шведского красного креста, вернулся и, якобы контуженный во время бомбежки начисто демобилизованный обитатель одного из морских госпиталей Алекс Крафт. Ну а то, что в Швейцарии он сразу же возглавил сначала крупный филиал мюнхенского «Альпийского банка», а затем и весь банк, центральный офис которого в связи с этим исчез из Мюнхена, — вам хорошо известно. Нужны еще какие-то адмиральские подробности, Фройнштаг?
— Н-нет, — едва слышно проговорила журналистка, прекрасно понимая, из каких фактов будут состоять эти «адмиральские подробности».
Отправляя ее в «альпийскую команду», в которой Фройнштаг проходила ускоренную альпинистскую подготовку, Скорцени объяснял это тем, что она будет входить в состав личной охраны фюрера во время его пребывания в «Альпийской крепости».