— Здесь, что ли, будем ждать? — спросила Энджи.
— Нет. Зайдем.
— Боже милостивый, — сказала она, — хвала тебе, что ниспослал мне лицензию на право ношения огнестрельного оружия, — и проверила, дослан ли патрон в ствол ее пистолета.
— Первым делом расстреляй приемник, — сказал я, вылезая из машины.
* * *
Симоны нигде не было. Определить это не составило никакого труда, потому что, когда мы переступили порог, всякое движение в баре прекратилось.
На мне были джинсы, джинсовая рубашка и бейсболка. Физиономия выглядела так, словно я всерьез повздорил с питбулем, а сильно потертая куртка армейского образца, прикрывавшая кобуру «магнума», вылиняла от бесчисленных стирок. Словом, я отлично вписывался в антураж.
Энджи вырядилась в темно-синий футбольный свитер с белыми кожаными рукавами и черные леггинсы, над которыми развевалась белая рубашка навыпуск.
Угадайте, на кого уставились посетители. Я тоже поглядел на Энджи. Нью-Бедфорд не так уж далеко отсюда. В Нью-Бедфорде есть бар некоего Большого Дэна. В этом баре несколько парней разложили девицу на бильярдном столе и развлеклись на свой лад и за ее счет, причем остальные завсегдатаи только пили за их здоровье и желали им удачи. Я обвел взглядом здешних — поденщики из восточных штатов, еще какая-то белая шваль, работяги-текстильщики, только недавно перебравшиеся к нам из третьего мира, португалец, кучка чернокожей молодежи, — общество подобралось малоимущее, враждебное и весьма расположенное стравить немного пара. Может, «Большой Дэн» закрылся и они перебрались сюда? Я снова покосился на Энджи, хоть и беспокоился не за нее, а за свой бизнес. Воображаю, как пойдут дела, если станет известно, что моя напарница ухлопала сколько-то подонков в переполненном лансингтонском баре! Не уверен, конечно, но есть сильные опасения, что нашу гнездящуюся на колокольне лавочку придется прикрыть.
Помещение было больше, чем казалось снаружи. Слева от меня к самой стойке вела узкая деревянная лестница — бар находился чуть ниже, по диагонали от него, у темной фанерной перегородки стояло несколько столиков на двоих, а позади виднелись телевизоры с видеомагнитофонами и угол бильярдного стола. Да-с, бильярдного стола. Ужасно.
Толкотни особой не было. Посетители все до одного — даже те, кого при известной фантазии можно было счесть женщинами, — носили бейсболки, кое-кто пил коктейль, но основная масса явно тяготела к пиву «Будвайзер».
Мы спустились по ступенькам, местное население вернулось к своим занятиям. Или сделало вид.
За стойкой стоял белобрысенький такой, смазливый паренек, однако можно было поручиться, что он далеко не безобиден, если работает в таком месте. Мне он улыбнулся слегка, а обратясь к Энджи, наоборот, растянул рот до ушей:
— Приветствую вас. Чем могу?
— Два пива, — сказала Энджи.
— Сделайте одолжение, — сказал Блондинчик.
— Охотно, — Энджи улыбнулась.
Вот она все время так — вертит хвостом перед всеми, кроме меня. Не будь я так неколебимо уверен в себе, то, пожалуй, огорчился бы.
Впрочем, сегодня вечером должно было повезти и мне. Я почувствовал это в тот миг, когда Бон Джови замолк. Пока Блондинчик ходил за пивом, я поглядел наверх. На мгновение стало тихо, и я услышал в баре какое-то движение.
Когда бармен поставил заказ на стойку перед Энджи, я спросил:
— Черный ход в вашем заведении имеется?
Он медленно повернул ко мне голову, глядя на меня с таким видом, словно я, влезая в автобус, пнул его в коленку.
— Имеется, — ответил он и мотнул головой в сторону бильярдной. Сквозь густую завесу табачного дыма я увидел дверь. Переведя взгляд на Энджи, он процедил: — А что? Намереваетесь слинять?
— Нет, — сказал я и принялся перебирать все визитки у себя в бумажнике, пока не нашел нужную. — Я намереваюсь привлечь вас к ответственности за нарушение правил эксплуатации зданий. И нарушений этих целая гроздь. — Я швырнул на стойку карточку, где было написано: «Льюис Прайн, инспектор строительного управления». Льюис дал маху, как-то раз оставив меня в своем кабинете одного.
Блондинчик отвел глаза от Энджи, что далось ему, как я заметил, нелегко, чуть отступил и посмотрел на визитку:
— А удостоверений или там значка у вас нет?
Как не быть, найдется. Отличная вещь эти бляхи — если глаз не наметан, они все выглядят одинаково, и потому мне нет необходимости таскать с собой пятьдесят видов. Я повертел одной у него перед носом и вновь сунул в карман.
— Итак, у вас только одна задняя дверь?
— Ну, одна, — заметно нервничая, ответил он. — А в чем дело-то?
— В чем дело? Вы еще спрашиваете, в чем дело? Где владелец?
— Чего?
— Владелец, говорю, владелец заведения где?
— Боб? Домой пошел.
Нет, сегодня действительно удачный вечер.
— Сынок, сколько тут этажей?
Он воззрился на меня так, словно я спросил, какое атмосферное давление сейчас на Плутоне.
— Этажей? Два. Наверху у нас номера.
— Ах, два?! — голос мой должен был зазвенеть от негодования. — Этажей два, а запасной выход только один, да и тот внизу?
— Да, — ответил он.
— А случись пожар? Как постояльцам эвакуироваться из здания?
— Через окно? — предположил Блондинчик.
— Через окно. Так. — Я покачал головой. — А вот я сейчас отведу тебя наверх, заставлю выпрыгнуть из окна и посмотрю, что с тобой будет. Через окно! Боже правый!
Энджи, сидя нога на ногу, цедила пиво, наслаждаясь всем происходящим.
— Ну… — начал было Блондинчик.
— Что «ну»! — гаркнул я, одновременно посылая Энджи взгляд, означавший «приготовься». Она изогнула бровь и допила стакан. — Парень, считай, что ты нарвался на очень крупные неприятности. — Потом подошел к фанерной стене и нажал кнопку пожарной тревоги.
Никто не кинулся к выходу. Скажу больше — никто вообще не двинулся с места. Все просто обернулись и уставились на меня. Похоже, я вверг их в легкую оторопь.
Однако из тех, кто находился на втором этаже, никто не смог бы сказать, горит дом или нет — в барах всегда довольно дымно.
Первыми появились довольно крупная женщина, драпировавшаяся в довольно маленькую простынку, и тощий малый, лишенный и этого прикрытия. Не удостоив нас взглядом, они, как кролики в охотничий сезон, порскнули к выходу.
Следующей неожиданно оказалась Симона. Она явно была очень растеряна и, ища глазами кого-нибудь из администрации, посмотрела сперва на Блондинчика, потом на толпу и, наконец, на меня.
Я тоже взглянул на нее, но затем взгляд мой застыл в некоей точке у нее за плечом.