— Одного не пущу, — буркнул Мо.
Майк резко развернулся к нему.
— Послушай, Майк, ты выглядишь жутко!
— Хочешь быть моим водителем — ладно. Но ты мне не сиделка, Мо. Так что, давай высаживай. Мне нужно поговорить с Хаффом наедине. Если будешь болтаться рядом, он что-то заподозрит. Один смогу потолковать с ним, как отец с отцом.
Мо свернул к обочине.
— Помни, что только что сказал.
— О чем?
— Как отец с отцом.
— И это значит?..
— А ты сам подумай.
Майк выпрямился во весь рост — острая боль полоснула по ребрам.
«Физическая боль — странная штука», — подумал он.
У него высокий порог болевой переносимости. Он это знал и считал своим преимуществом. Ему даже нравилось выматываться, нравилось, когда после долгой активной работы ноют мышцы. На льду ребята часто использовали болевые приемы, но это только подстегивало Майка. Когда ему сильно доставалось, он заводился еще больше, играл еще отчаяннее и мощнее.
«Наверное, обстановка в участке ленивая и сонная», — подумал Майк. Сам он бывал здесь лишь однажды, когда пришлось оставить свою машину на ночь на улице. Городские власти выпустили распоряжение, запрещающее парковаться на улице после двух часов ночи. Но внутренний двор у дома Майка засыпали новым гравием, так что пришлось идти в полицию за разрешением оставлять машину в течение недели на улице у ворот. Тогда за столом сидел всего один коп, остальные столы у него за спиной пустовали.
Но сегодня в помещении было как минимум пятнадцать стражей порядка, кругом кипела бурная деятельность.
— Чем могу помочь?
Полисмен в форме выглядел слишком молоденьким. Возможно, еще один пример того, какое влияние на нас оказывает телевидение. Но Майк ожидал увидеть в приемной закаленного в боях, прожженного ветерана, как в фильме «Блюз Хилл-стрит», который говорил: «Давайте будем аккуратнее в высказываниях». Этому же парнишке было на вид лет двадцать. Он смотрел на Майка с нескрываемым удивлением, затем указал на синяки на лице.
— Вы по поводу побоев?
— Нет, — ответил Майк.
Остальные копы задвигались еще проворнее. Передавали друг другу бумаги, громко перекликались, прижимали к уху телефонные трубки.
— Я пришел к офицеру Хаффу.
— Вы хотите сказать, к капитану Хаффу?
— Да.
— Нельзя ли узнать, по какому вопросу?
— Просто скажите, его хочет видеть Майк Бай.
— Но сейчас, как видите, все у нас очень заняты и…
— Вижу, — прервал его Майк. — Произошло что-то серьезное?
Молодой коп одарил его взглядом, означающим типа не вашего ума дело. Но Майк успел уловить обрывки разговоров. Речь шла о какой-то машине, припаркованной перед отелем «Рамада».
— Может, посидите здесь? А я попробую разыскать капитана Хаффа.
— Да, конечно.
Майк подошел к скамье, сел. Рядом с ним оказался мужчина в костюме, он заполнял какие-то бумаги. Один из копов громко сказал:
— Весь штат мы уже проверили. Ни один из сотрудников ее не видел.
Майк снова задумался, о чем речь. На самом деле это мало волновало его.
Хафф солгал.
Майк не сводил глаз с молоденького офицера. Но вот тот повесил трубку, поднял глаза, и Майк понял: новости для него неутешительные.
— Мистер Бай?
— Доктор Бай, — поправил Майк.
Возможно, неуместно, но он знал: порой люди относятся к врачам с большим почтением. Не часто. Но иногда.
— Доктор Бай. К сожалению, утро у нас выдалось сегодня трудное. Люди заняты. Капитан Хафф просил передать, что непременно позвонит вам, как только освободится.
— Так не пойдет, — возразил Майк.
— Простите, не понял?..
Помещение было просторное и довольно открытое. Столы полицейских разделяли только низенькие перегородки — высотой фута три, не больше. Зачем делают такие на всех участках? Кого это остановит? В дальнем конце комнаты Майк видел дверь и надпись на табличке: «Капитан». Он быстро метнулся к ней, не обращая внимания на боль, которую вызвали эти резкие движения. Пробежал мимо последнего в ряду стола дежурного.
— Сэр?..
— Не беспокойтесь, дорогу я знаю.
Отпер задвижку и устремился к кабинету капитана.
— Стойте! Прекратите сейчас же!
Майк не думал, что парнишка станет стрелять в него, продолжал двигаться дальше. И оказался у двери до того, как его успели остановить. Дернул дверную ручку, повернул. Не заперто. Он вошел.
Хафф сидел за столом, разговаривал по телефону.
— Какого черта?..
Юный офицер ворвался следом, пытался преградить путь, но Хафф взмахом руки остановил его.
— Все в порядке.
— Извините, капитан. Он так рванул сюда, что…
— Ничего страшного. Закройте дверь.
Парнишка повиновался с самым несчастным выражением лица. В комнате было одно большое окно. Юнец остановился у него и стал глядеть на улицу. Майк обернулся к Хаффу.
— Ты солгал, — заявил он.
— Я очень занят сейчас, Майк.
— Я видел твоего сына. Перед тем, как на меня напали.
— Ничего ты не видел. Он был дома.
— Вранье.
Хафф так и не поднялся с места. И присесть Майку не предложил. Заложил руки за голову, откинулся на спинку кресла.
— Знаешь, у меня правда нет времени на все это.
— Мой сын был в вашем доме. Потом поехал в Бронкс.
— Откуда ты знаешь, Майк?
— В мобильник моего сына встроена система джи-пи-эс.
Хафф приподнял брови.
— Надо же!..
Должно быть, он уже знал об этом. Нью-йоркские коллеги доложили.
— Так зачем врать, Хафф? Не понимаю!
— И насколько она точная, эта твоя система джи-пи-эс?
— Что?
— Может, он вообще не встречался в тот день с Ди-Джеем. Может, он был в соседском доме. Парнишка по фамилии Любеткин живет в двух домах от нас. Или, может, он был у нас, но до того, как я вернулся домой. Или болтался где-то поблизости, хотел зайти, потом передумал.
— Ты серьезно?
В дверь постучали. Потом заглянул какой-то коп, сообщил:
— Прибыл мистер Кордова.
— Проводи его в комнату «А», — велел Хафф. — Я через секунду подойду.
Коп кивнул, захлопнул дверь. Хафф поднялся из-за стола. Высокий мужчина с гладко зачесанными назад волосами. Обычно вел он себя сдержанно, как и подобает полицейскому, как тогда, накануне ночью, когда они встретились у его дома. Он по-прежнему держал себя в руках, но было заметно, каких усилий это ему стоит. Встретился взглядом с Майком. Майк глаз не отвел.