Шона сделала еще шаг.

– Я так устала скрываться, – тихо проговорила Элизабет.

– Вижу.

– Я не представляю, что теперь делать.

– И я тоже. Но новый побег не выход. Расскажи Беку все, Элизабет. Он поймет.

Элизабет подняла голову.

– Знаешь, как я его люблю?

– Да, – отозвалась Шона. – Знаю.

– Я не могу позволить, чтобы он пострадал.

– Слишком поздно, – сказала Шона.

Теперь между ними оставался лишь шаг. Шоне хотелось сделать его и обнять подругу, однако она осталась на месте.

– Ты можешь связаться с Беком? – спросила Элизабет.

– Да, он дал мне номер сотового…

– Позвони ему и скажи: «Дельфин». Я встречу его там сегодня вечером.

– Я не знаю, что значит этот чертов дельфин.

Элизабет скользнула ей за спину, открыла дверь душевой и шепнула:

– Бек знает.

С этими словами она испарилась.

41

Мы с Тиризом сели, как обычно, сзади. Утреннее небо было угольно-черным, цвета надгробного камня. Когда машина пересекла мост Джорджа Вашингтона, я сказал Брутусу, куда поворачивать дальше. Сквозь неизменные черные очки Тириз внимательно изучал мое лицо.

– Куда едем? – спросил он наконец.

– К моему тестю.

Тириз явно ждал пояснений.

– Он полицейский, – добавил я.

– Как зовут?

– Хойт Паркер.

Брутус улыбнулся. Тириз тоже.

– Вы его знаете?

– Самому с ним работать не приходилось, а имя слышал.

– Как это «работать»?

Тириз только отмахнулся. Мы въехали в пригород. За последние три дня я пережил немало нового и мысленно добавил к списку своих приключений поездку по местам моего детства в машине с затененными стеклами и в компании двух торговцев наркотиками. Я давал Брутусу указания до тех пор, пока мы не подрулили к знакомому дому на Гудхарт-роуд.

Я вышел, добрался до двери и позвонил. За спиной взревела, газуя, машина. Над городом сгустились тучи, внезапно небо расколола молния. Я снова нажал кнопку звонка, руку пронзила боль. Тело по-прежнему ныло после вчерашней пробежки и пыток таинственного азиата. На секунду я задумался, что бы случилось, не подоспей ко мне – очень, надо сказать, вовремя – Тириз и Брутус. И лишь огромным усилием воли отогнал эту мысль.

Наконец я услышал голос Хойта:

– Кто там?

– Бек.

– Открыто.

Я потянулся к дверной ручке. Пальцы остановились на полпути. Черт! За свою жизнь я приходил сюда бесчисленное множество раз, и никогда Хойт не спрашивал: «Кто там?» Он был из людей, предпочитающих словам действия. Прятаться в кустах не в его стиле, Хойт в жизни ничего не боялся. Вы звоните в дверь – он открывает, встречаясь с вами лицом к лицу.

Я глянул назад: Тириз с Брутусом уже умчались, с их внешностью негоже болтаться возле дома белого копа в белом квартале.

– Бек?

Деваться некуда. Я вспомнил про пистолет. Взявшись левой рукой за дверную ручку, правую я опустил в карман. На всякий случай. Приоткрыл дверь и просунул голову в щель.

– Иди в кухню! – послышался голос Хойта.

Я вошел. В доме пахло лимоном – похоже на один из тех дезинфицирующих приборов, что вставляются в розетку. Запах показался мне отвратительным.

– Есть будешь? – спросил Хойт.

Я все еще не видел его.

– Нет, спасибо.

Я двинулся в кухню. Прошел мимо старых фотографий на камине и на этот раз не зажмурился. Когда мои ноги зашуршали по линолеуму, я огляделся. Пусто. Я уже собрался выйти, когда почувствовал прикосновение холодного металла к затылку.

– Ты вооружен, Бек?

Я молча замер.

Не убирая пистолета, Хойт ощупал меня свободной рукой. Нашел «глок», вытащил и швырнул через всю кухню.

– Кто привез тебя?

– Двое друзей, – с трудом проговорил я.

– Что за друзья?

– Какая вам разница, черт побери?

Он отпустил меня. Я повернулся. Дуло смотрело прямо в грудь, оно казалось огромным – гигантский рот, готовый проглотить меня целиком, со всеми потрохами. Трудно было отвести взгляд от этого темного ледяного туннеля.

– Ты пришел убить меня? – осведомился Хойт.

– Что?! Нет.

Я заставил себя посмотреть на тестя. Он был небрит, глаза покраснели, все тело тряслось. Пил. И пил много.

– Где миссис Паркер? – спросил я.

– В надежном месте.

Странный ответ.

– Я отослал ее.

– Зачем?

– Я думал, ты знаешь.

Может быть, и знал. Или начинал догадываться.

– Зачем мне убивать вас, Хойт?

Паркер все еще держал пистолет на уровне моей груди.

– А ты всегда носишь с собой оружие, Бек? За это я бы мог бросить тебя в кутузку.

– Вы поступили со мной гораздо хуже, – отрезал я.

Его лицо осунулось. С губ сорвался стон.

– Чье тело мы кремировали тогда, Хойт?

– Так ты ни черта не знаешь!

– Я знаю, что Элизабет жива.

Его плечи дрогнули, однако оружие осталось на том же уровне. Я увидел, как напряглась рука, держащая пистолет, и на какое-то мгновение поверил, что Хойт нажмет сейчас на курок. Отскочить? Бесполезно, он пристрелит меня секундой позже, вот и все.

– Сядь, – мягко сказал тесть.

– Шона видела описание вскрытия. Мы догадались, что в морге была не Элизабет.

– Сядь, – повторил Хойт, поднимая пистолет, и мне показалось, что, если я не послушаюсь, он выстрелит.

Паркер провел меня обратно в гостиную. Я сел на пресловутую кушетку, хранительницу дорогих моему сердцу секретов, подозревая, что все они покажутся детскими сказками по сравнению со взрывом, который вот-вот раздастся в этой комнате.

Хойт уселся напротив. Его рука будто совсем не уставала, пистолет по-прежнему смотрел прямо на меня. Тренировка, наверное. Видно было, как измучен этот человек, истощение струилось из него, как газ из плохо завязанного воздушного шарика. Он сдувался прямо на глазах.

– Что происходит? – спросил я.

– Почему ты считаешь, что Элизабет все еще жива? – осведомился Паркер вместо ответа.

Я промолчал. Может, это ошибка и он вовсе ничего не знает? Нет, немедленно понял я. Он видел тело в морге, опознавал его. И тут я вспомнил сообщение.