Один.

Барри сказал:

— Вали отсюда, свинья.

Повернулся, чтобы насладиться восхищением братвы. И получил удар, после которого боль пронзила его от макушки до самого копчика. Так что он рухнул на десятый стол. Барри глазам не поверил — коп приложил его кием. А как же закон, гражданские свободы? Разве никто не читает эти долбаные либеральные газеты? Затем его перевернули, засунули в рот бильярдный шар, и коп сказал:

— Сержант Брант для тебя, мудило.

Схватил его за штаны сзади и стащил по лестнице, причем он башкой пересчитал все ступеньки. Под восторженный рев пакистанцев. На улице коп поставил его на ноги и сказал:

— А сейчас получишь хорошего пинка.

И врезал ему от души.

Стыд, унижение, а еще надо было вытащить изо рта шар, — Барри с той поры не бывал в этой бильярдной. Вместо этого он колотил пакистанцев, как только подворачивалась такая возможность. Сержант Брант был главным в его списке. Когда он убьет по очереди семерых копов, он пойдет на Бранта, и, будьте уверены, мало никому не покажется. Барри Вайссу становилось жарко, когда он только об этом думал.

_

Иногда мне кажется, я знаю, в чем дело и как все было. Но потом я качаю головой и удивляюсь. Помню ли я то, что действительно случилось, — или только то, что другие люди считают призошедшим? Кто, черт побери, разберет после определенной стадии?

Фрэнк Синатра

Несколько лет назад Брант был неравнодушен к ныне покойной миссис Робертс. Весь этот выпендрежный снобизм Дэлвича пробрал его до печенок. Он поймал ее в койке с молодым жеребцом и прибег к тому, чем владел отменно.

К шантажу.

В уплату за молчание она согласилась прийти к нему на свидание. Брант приоделся и приобулся, повел ее в роскошное заведение в Ноттинг-Хилле и поразил обаянием. Как только она начала проявлять интерес, его вызвали на особо опасное дело. Там он получил нож в спину и после этого оставил ее в покое. Какой-то первосортный негодяй напел Робертсу, что сержант ухлестывает за его миссис. Однажды во время пьянки Робертс прямо спросил, правда ли это. Брант сказал:

— Разве мы не приятели, парень?

Умудрился произнести вопрос насмешливым и в то же время жалостливым тоном.

В тот вечер после кремации он дошел до того, что раз за разом бормотал: «Ага, приятели».

Похмелье выдалось классическим. Чудовищным и безжалостным. Брант заметил под стулом то, что осталось от зеленого цыпленка, и взвыл:

— Не может быть, чтобы я это ел!

Живот подвело, и Брант оказался на коленях перед унитазом. Проблевавшись и утерев слезы, он увидел, что он таки ел эту зелень. Зазвонил телефон, Брант заорал:

— Отвали!

Но телефон не послушался.

Брант схватил трубку.

— Чего надо? — прорычал он.

И услышал голос суперинтендента Брауна:

— Сержант Брант! Где, черт побери, вы пропадали?

— Помогал старшему инспектору, как было приказано, сэр.

— Немедленно двигайте кормой к Овалу. [18] Полицейский убит.

— Сэр?

— Немедленно, сержант.

Клик.

Держа в руке мертвую трубку, Брант проговорил:

— Кормой?

_

Фоллз оделась так, чтобы произвести впечатление. Да, Портер Нэш голубой, и это не настоящее свидание — но ведь никогда не знаешь, куда может занести. Она надела белое платье и даже ахнула — такой она казалась в нем черной. Сказала:

— Bay, девушка, классно выглядишь.

Так оно и было.

Жемчужные серьги на винтах — для пущего эффекта; пусть клиенты поразятся, пусть задумаются.

Тут она спросила себя: а что скажет Рози? Ничего. Рози уже ничего не скажет. Это была ее лучшая подруга, тоже полицейский, но белая. Обдолбанный наркоман, зараженный СПИДом, укусил ее, и она покончила с собой. Фоллз снова окатила волна тоски.

Муж Рози, настоящая свинья, сказал по поводу организации похорон:

— Никакой полиции, большое спасибо. И тем более никаких вульгарных венков в форме шлемов.

«А пошел ты», — подумала тогда Фоллз. Сейчас она так же думает.

И она послала самый большой и самый броский венок, какой только сумела найти. В форме большого синего шлема. А сейчас она прошла к шкафу, достала бутылку виски и сказала:

— Самую малость, для настроения.

Да, у нее есть кое-какие проблемы с выпивкой, все правильно. Пожалуй, даже серьезные проблемы. Например, алкоголь убил ее отца, а у нее не было денег на похороны. Три штуки. Господи, какая же стыдоба. Брант обо всем позаботился, потом сказал:

— Ты у меня в долгу, Фоллз.

И он получил свой долг… причем не деньгами. Хуже того, он спас ее от клэпхемского насильника. Черт, ей никогда не освободиться от Бранта.

Рози, хоть и была белой, любила слушать Леонарда Коэна. [19] Фоллз ее дразнила: «Девк, хочешь блюз? Давай включу тебе Нину Симон [20] ».

Через ее тоску пробилась строчка из Леонарда Коэна, что-то насчет будущего и грядущего убийства.

Тут ты прав, грек. [21]

Она села в двухэтажный автобус номер «36» и на втором ярусе доехала до Паддингтонского вокзала. В крови ее бурлил алкоголь. Кондуктор тоже был черным; он сказал, растягивая слова:

— Просто заглядение.

Она улыбнулась, после чего кондуктор осмелел.

— Не хошь выпить после моей смены? — предложил он.

Она одарила его взглядом а-ля Рейлтон-роуд, и кондуктор быстро ретировался.

Паб «Руки лесоруба» был почти приличным заведением. Моряки, туристы, яппи — не самый худший вариант. Портер сидел за угловым столиком, на котором уже стояла выпивка. Портер встал и сказал:

— Настоящая красотка.

Потом обнял ее, что заставило несколько голов повернуться, — но Фоллз было на это наплевать. Она сказала: