И вот под моей ладонью – его лицо, волосы, щетинистые щеки…
– Удалой!! Ты меня слышишь? Все будет хорошо!! Я тебя вытащу!!
Его куртка была черной от крови. На груди она была изорвана в клочья. Я не хотел верить в то, что это конец. Я шлепал ладонью по его щекам, тянул за руку, злился, что солдат равнодушен к моим приказам.
На меня навалился Остап, закрывая от новой пулеметной очереди.
– Толерасты гребаные!! – услышал я сзади вопль Смолы. – Гамбургеры дерьмовые!!
Последнее слово заглушил мощный хлопок, и над нами с Остапом промелькнул огненный шлейф, и вслед за этим вертолет ослепительно вспыхнул, взорвался, разрывая барабанные перепонки, и, начиная вращаться вокруг оси, боком рухнул на дувалы. Лопасти, ломаясь от чудовищного удара, полетели во все стороны, срезая, как гигантским ножом, ветхие крыши сараев, углы глиняных стен и плугом взрывая землю. Гигантское пламя взметнулось в черное небо, освещая все вокруг. Вертолет горел как факел, брызгая искрами и чадя удушливым дымом.
Мимо нас с Остапом пробежал Смола. Он еще держал на плече горячую трубу от гранатомета, затем откинул ее в сторону и с разбега ударил ногой по голове Дэвида. Дэвид, очумевший от взрыва вертолета, стоял на коленях, и от удара сразу же упал на землю. Смола принялся избивать его ногами. Его фигура, превратившаяся на фоне горящего «Апача» в черный силуэт, была подвижной и гибкой; вся пружинистая злая сила, заключенная в ней, концентрировалась в ударах. Смола бил лейтенанта очень жестко, без остановки, целясь в лицо. Дэвид катался по земле, корчился, слабо пытаясь закрыться руками, ставшими скользкими и жирными от крови. Я понял, что Смола его не просто бьет, он его убивает.
Остап взял тело Удалого на руки и пошел с ним сарай. Все самое гадкое, самое омерзительное уже свершилось. Жестокость, наслоившаяся на смерть нашего товарища, не имела смысла и была даже кощунственной. Я кинулся на Смолу, толкнул его в грудь, потом схватил за горло. Смола одурел. Ярость сделала его слепым и очень сильным.
– Уйди, командир! – орал он дурными голосом. – Я убью эту суку… из-за него… из-за него Удалого… не трогай меня, командир…
Мне пришлось его ударить в челюсть. Смолу откинуло в сторону, он едва устоял на ногах.
– Ладно… – тяжело дыша, произнес он. – Я не буду его бить. Я его расстреляю. Как военного преступника…
– Веди его в сарай! – приказал я.
Покачиваясь, как пьяный, Дэвид с трудом поднялся на ноги. На лицо его было страшно смотреть. Один глаз заплыл, из носа хлестала кровь, верхняя губа посинела и распухла, отчего весь рот перекосился. Мы говорили по-русски, и он плохо понимал, что происходит и что сейчас его ожидает.
– Командир, – стал спорить Смола. – Давай расстреляем его здесь. А труп кинем в огонь! Зачем нам потом волочить его из сарая сюда?
– Веди его в сарай!! – крикнул я, чувствуя, что и мои нервы на пределе.
Смола выругался и с силой ударил Дэвида кулаком между лопаток.
– Пошел, скотина!!
В темном, заполненном дымом сарае мне открылась самая печальная, абсурдная, не воспринимаемая моим сознанием сцена: лежащий на полу Удалой с разорванной грудью и стоящий перед ним на коленях Остап.
Я давно не терял друзей. Но даже если бы недавно случилась потеря – к этому все равно нельзя привыкнуть. Все равно это ужас, отчаяние, боль, горечь. Я любил Удалого. Он был прекрасным парнем, смелым и смекалистым бойцом, отличным товарищем. Нас очень многое связывало. И как я мог поверить, что его уже нет и больше никогда не будет?
Смола загнал в сарай Дэвида, толкнул его к стене и поставил на колени.
– Покойся с миром, – шептал Остап над телом Удалого и заторможенно крестился.
Головешки в залитом водой костре едко дымились и постреливали искрами.
И вдруг словно острой сосулькой в сердце – тишину пронзил звонок смартфона.
Мы растерянно переглянулись и не сразу поняли, что гаджет пищит в кармане мертвого Удалого.
– Четырнадцать пропущенных вызовов, – сказал Остап, глядя на смартфон. – Командир… наверное, пришло время ответить ему?
– Давно пора, – отозвался Смола. Он нервно ходил вокруг Дэвида. Затем резко остановился. Надавил на кнопку на рукоятке пистолета, извлекая обойму. Ударом ладони загнал ее обратно. Снял с предохранителя. Оттянул затвор пистолета. Отпустил. Пистолет клацнул… Смоле не терпелось приступить к казни.
– Остап, – сказал я. – Брось смартфон в угли. Он нам больше не понадобится.
Остап переглянулся со Смолой, будто не был уверен, что правильно расслышал и понял меня. Он раскрыл ладонь, со смешанным чувством посмотрел на смартфон, но кинуть его в кострище все же не решился.
Я подошел к Смоле.
– Пистолет, – сказал я, протягивая ладонь.
– Что?! – переспросил Смола, и судорога боли исказила его лицо.
Я вырвал пистолет из его ладони, вытряхнул обойму и оттянул затворную раму, извлекая из ствола патрон.
Смола не понимал, что я делаю.
– Подними его! – приказал я, кивая на Дэвида. – Пусть умоется. Хороним Удалого и через десять минут выходим.
Смола нахмурил брови, уставившись на меня черными глазами.
– Я не понял… Ты собираешься идти с лейтенантом??
– Именно так.
– Но… – у него перехватило дыхание от негодования. – Но как мы можем позволить ему жить?! Почему Удалой мертв, а эта гнида еще живет? Почему он еще дышит, смотрит, слушает?? Командир, что ты делаешь??
– Смола, я делаю то, что должен.
– Нет, нет, нет!! – вдруг закричал Смола. – Ты должен пристрелить его сам! Сейчас же! Немедленно! Ты должен это сделать, потому что мы тебе верим, потому что ты всегда был справедлив и беспощаден к врагам! Если доверишь это сделать мне, я буду тебе благодарен! Если прикончишь его сам – я не обижусь!
– Его никто не тронет, – твердо сказал я. – Выпей воды и успокойся. Нам скоро выходить…
Тут даже скупой на эмоции Остап опешил:
– Командир, Удалой погиб из-за Дэвида. Такие вещи прощать нельзя. Я сдохну от ненависти, если мы его не расстреляем. Зачем он нам? Ему нельзя верить! Он не приведет нас к складу, поверь мне. Он снова подставит нас…
– Остап, оставь свое мнение при себе, – жестко ответил я. – Я не советуюсь с вами. Я приказываю.
– Это все так… Но скажи – разве я часто ошибался? Я когда-нибудь говорил откровенную чушь?
– Командир! – взревел Смола, который накрутил себя до предела и, по-моему, уже не отдавал отчет своим словам и поступкам. – Считай, что я подал тебе рапорт об отставке!! Но эту суку я расстреляю!! А потом делай со мной что хочешь!! Мне пофиг!! А свой долг я все равно выполню!!