Гроза продолжала греметь, ворчать, вертеться по небу. А в нескольких километрах отсюда на полу лежит труп.
В окно номера Камиллы из-за плохо задвинутых занавесок пробивался свет. Дверь открылась от моего толчка. Молодая женщина спала глубоким сном, оставив включенной лампу у изголовья. С минуту я смотрел на нее. Она кашлянула, повернулась, почесала пальцем нос. Что-то ее почти разбудило, но вот она приняла прежнее положение и опять расслабилась. Я погасил свет, вышел, закрыл за собой дверь и медленно прошел к себе.
Автоматически поискал нить, которую, уходя, всегда оставляю на двери. Она исчезла. Мой сорок пятый прыгнул мне в руку прежде, чем я успел подумать об этом. Но слишком поздно, чтобы как-то маневрировать снаружи... Тот, кто ждал меня внутри, уже знал, что я здесь. Если я поверну назад, он может поступить так, как ему хочется. А для бегства он располагает тремя окнами.
Я всунул ключ в замок, повернул его, резко распахнул дверь, а сам бросился в сторону. Вспышка выстрела должна указать мне цель. Но никакого выстрела не последовало. В темноте лишь кто-то засмеялся. Это был капитан Хардекер.
— Подозрительно, мистер Мэнн?! Это всего лишь я!
— Зажгите лампу!
Щелчок выключателя — и комнату залил свет. Хардекер сидел на стуле, положив ноги на бортик моей кровати.
— Вы хотите, чтобы я вас убил, капитан?
— Ба! Мы всегда рискуем на нашей работе.
— Как вы меня нашли? — поинтересовался я.
— Легко. Не забывайте, я же местный... Несколько слов... Вы находитесь на неподвластной мне территории, но коллеги-соседи всегда оказывают друг другу услуги. Не беспокойтесь, инструкции даны, никто, кроме меня, не знает, где вы.
— Почему?
— Я вам уже говорил. Вы мне нравитесь, и вы пугаете меня, а потом, я люблю знать, что готовится на моей кухне. Город наводнен федералами, которые держат меня в темноте, никто не жаждет моих услуг, а это делает меня любопытным.
— По поводу чего?
— Например, относительно парня, спущенного «магнумом-22». Никто даже не удосужился известить меня об этом.
— Между тем ведь кто-то это сделал?
— Один добрый гражданин, который видел, как три человека покинули дом... Вот он и позвонил по телефону. Анонимно, разумеется, — никто не жаждет попасть в скверную историю. Интересуют подробности?
— Если вы сами хотите их мне сообщить, капитан. Но ведь не для этого вы ко мне пришли. А зачем?
— По-моему, вы сегодня не слишком быстро соображаете, мистер Мэнн. А я же вам уже сказал, что убийство произошло на неподвластной мне территории. Я любопытен, вот и все.
— Я не видел вашей машины.
— Меня привез шофер, и он приедет за мной. Я не хочу вмешиваться в ваши дела.
— Вы мне путаете их, капитан. Так вы скажете про цель вашего посещения?
Жесткая улыбка зародилась в уголках его губ.
— Я произвел небольшое расследование. То, что вы не заросли мхом, — это хорошо, но то, что стали действовать так открыто, — плохо.
— Может, с некоторого времени мне наплевать на это?
— Вы полагаете? Нет больше необходимости?
— Возможно.
Хардекер замолчал и несколько секунд пристально смотрел на меня. Его улыбка стала шире. Боже мой! Никакой возможности понять, к чему он клонит.
— Один мой человек кое-что мне сообщил. Знаете ли, у него память просто фотографическая.
— Превосходно.
Хардекер внимательно наблюдал за моей реакцией.
— Он помнит Элен Левис. Он видел ее два раза с этим вашим типом, от которого остались мелкие кусочки, Генри Франком. А позже видел ее в компании с Агрунски. Я подумал, что вы усмотрите в этом какую-то связь.
— Это уже сделано.
— Да?
— Левис — вражеский агент. Ее апартаменты в Сарасоте — прикрытие.
Улыбка Хардекера медленно погасла.
— Они располагают хорошими кадрами, так?
Незачем было отвечать. Он сам соединил разрозненные кусочки, и знал, о чем говорил.
— Вам не найти эту даму, — продолжил капитан, — у нее никаких особенных примет. Одна из толпы. Появляется и исчезает, и никто ее вроде не замечает. Они умеют их выбирать...
— Она обязательно появится, не беспокойтесь, капитан.
— Она умна.
— Нет, старина. Иначе не была бы по ту сторону.
Широко раскрытыми ладонями он потер ноги, потом потянулся, выпятил грудь и так зевнул, что чуть не свернул себе шею.
— Но ведь они опередили вас и это может привести их к нужному месту раньше?
— Никогда.
Хардекер медленно встал, как будто на него давила страшная усталость, но мне такое было знакомо. Это делается, чтобы привлечь к себе внимание. Не торопясь прикрепил к поясу оружие, бросил взгляд на часы.
— Скажем так. В течение двадцати четырех часов мы будем рассматривать Безе Макколена как жертву грабителей. Обычное городское происшествие... А потом... Потом посмотрим... — Он направился к двери.
— Почему, капитан?
— Еще остаются некоторые вроде вас, Мэнн.
Эти слова остались звучать в моих ушах.
Я закрыл за ним дверь, погасил свет и слегка раздвинул ставни, чтобы посмотреть, как будет уезжать мой гость. Он пересек мостовую и встал на тротуаре, не обращая внимания на дождь. Подъехала машина и остановилась около него. Он влез в нее, и красные огоньки исчезли в ночи.
Я подошел к ящику, в котором хранил свои вещи, и немедленно узнал, не шарил ли в нем кто. Хардекер не показал себя любопытным, он играл честно.
Меня беспокоила та легкость, с которой он меня нашел. Разумеется, у него есть для этого все возможности, но то, что сделал он, может сделать и любой другой.
Достаточно хотеть найти парня и поискать его. А Нигер Хоппес жаждет меня найти.
И вдруг я понял, что человек без лица здесь, снаружи, в ночи, с «магнумом», готовым выстрелить в меня, чтобы еще раз подтвердить ловкость его хозяина.
Гроза чуть-чуть затихала, казалось, что она тоже прислушалась, замерла в ожидании...
Я чувствовал его. Я слишком долго, слишком часто играл со смертью, чтобы не знать этого чувства ледяного ясновидения...
Он там, снаружи. Он побоялся рискнуть там, у Макколена — в доме было плохое освещение, да и нас двое хороших стрелков, — мог оставить там свою шкуру. А игра слишком ответственная, чтобы идти на такой риск. И тогда решил проследить за мной. Может быть, даже с помощью такого же радиопередатчика, как у Генри Франка.