– М-мм, – ответил Будников.
– Вам его привезут, я распорядился уже. – Турецкий решил благоразумно промолчать о том, что фээсбэшная лаборатория пока что с анализом вещества, содержавшегося в контейнере из-под «фуджи», не справилась. – Сколько времени это займет?
– М-мм, – сказал Будников.
– Анатолий Вячеславович, что-то случилось? – наконец сообразил Турецкий.
– Несчастный случай.
– С кем?! Когда и где?
– С Абашидзе. Его сбила машина.
– Он жив?
– Да.
– Абашидзе, кажется, работает в вашей лаборатории?
Молчание. Оно же – знак согласия.
– Ну вот что. Я сейчас пришлю своего сотрудника, никуда не уезжайте.
А. Б. Турецкому от М. С. Федоренко
ДОКЛАДНАЯ ЗАПИСКА
об инциденте с сотрудником Института молекулярной биологии
Виталий Иосифович Абашидзе ехал сегодня на работу нетрадиционным способом. Обычный маршрут его выглядел так: от своего дома на улице 1905 года, расположенного возле самой станции метро, он с двумя пересадками доезжал до станции «Молодежная», откуда каждый день ровно в 8.30 утра отъезжал автобус «мерседес» Института молекулярной биологии. У Абашидзе есть машина, но ею, как правило, пользуется жена, во всяком случае на работу Абашидзе неизменно ездил на метро и автобусе.
Но сегодня автобус ушел без Абашидзе, что уже через час сильно отразилось на настроении профессора Будникова и, как следствие, на его сотрудниках. И немудрено. Как мне объяснили, Абашидзе был одной из ключевых фигур в бактериологической лаборатории. Не то чтобы он был совсем уж незаменим, но еще совсем недавно лаборатория функционировала как хорошо отлаженный механизм, где каждый сотрудник занимался исключительно своей задачей, и незапланированное выпадение любого звена было чревато серьезными последствиями как для темпа исследований, так и для результатов конкретного научного цикла. Немудрено также, что уже в половине одиннадцатого Будников был просто взбешен. Секретарша Алевтина Михайловна Мордвинова безуспешно названивала Абашидзе домой. Ничего подобного раньше не случалось. Абашидзе отличался завидной пунктуальностью.
В половине одиннадцатого (то есть за десять минут до вашего звонка Будникову) в Институт молекулярной биологии позвонили из отделения «Скорой помощи» на улице Заморенова, 27 (поликлиника No 220), куда Абашидзе попал с черепно-мозговой травмой. Он был сбит неизвестным водителем предположительно между 8.05 и 8.13 на Анненской улице. Что и позволило мне написать о «нетрадиционном маршруте». Действительно непонятно, что его туда занесло – Анненская улица никак не находится на пути следования в институт. Свидетелей происшествия обнаружить не удалось.
Надежды на выздоровление пациента не было с самого начала. В заключении, как мне сказали, будет однозначно написано: «травма, несовместимая с жизнью». Грубо говоря, у Абашидзе была трещина в голове шириной с пачку сигарет. В 14.40 Абашидзе скончался. Перед смертью он пришел в себя и сказал только одно слово: «Шестая». Ни врач и сестра, наблюдавшие за ним, ни жена с дочерью, приехавшие в больницу в 12.30, не смогли объяснить, что это значит. На работе у Абашидзе я решил перестраховаться и не задавать этот вопрос.
Жена Абашидзе, Нина Александровна, показала, что вчера вечером, около 22.00, у ее мужа был телефонный разговор, после которого он очень нервничал и плохо спал. Когда она спросила Виталия Иосифовича, в чем дело, он ответил, что у него неприятности в лаборатории. Это, однако, не соответствует действительности, потому что проф. Будников, который, естественно, находится в курсе работы Абашидзе, ничего подобного припомнить не смог.
Прилагаю фонограмму допросов остальных сотрудников лаборатории.
No 1
В о п р о с. Назовите, пожалуйста, свою фамилию, имя, отчество, возраст, занимаемую должность. Научную степень, если есть.
О т в е т. Сторчак Семен Соломонович, 50 лет, доктор биологических наук, зам зав лабораторией.
В о п р о с. Как давно вы знали Абашидзе?
О т в е т. Пять… около шести лет мы вместе работаем в этой лаборатории.
В о п р о с. Охарактеризуйте ваши отношения.
О т в е т. Вполне дружеские.
В о п р о с. Абашидзе был замкнутый человек?
О т в е т. Я бы так не сказал.
В о п р о с. Посвящал ли он вас в свои проблемы?
О т в е т. Однажды. Проблема была личного характера, связана с его супругой и женщиной, с которой у него был роман. Но это случилось полтора года назад и давно закончилось.
В о п р о с. Насколько свободно сотрудники вашей лаборатории рассказывают в своих семьях о работе?
О т в е т. Есть определенные ограничения. В моем доме, например, это вообще никак не обсуждается.
В о п р о с. А в семье Абашидзе?
О т в е т. Ничего об этом не знаю. Понимаете, как-то странно обсуждать на работе, что именно обсуждается в семье из того, что обсуждается на работе. Вы не находите?
В о п р о с. Не замечали ли вы в поведении Абашидзе что-то странное последнее время?
О т в е т. Виталий Иосифович был и без того человек эксцентричный.
В о п р о с. Что вы вкладываете в эти слова?
О т в е т. У него в темпераменте существовала какая-то аритмия. Едва ли это были перепады настроения. По крайней мере, работу свою он всегда делал отменно. Даже представить себе не могу, как мы без него теперь обойдемся.
No 2
В о п р о с. Представьтесь, пожалуйста.
О т в е т. Ирина Борисовна Вознесенская, старший лаборант, 27 лет, кандидат биологических наук.
В о п р о с. Что вы думаете об Абашидзе?
О т в е т. Виталий Иосифович – замечательный человек. Это несчастье – это просто ужасно, не знаю, что сказать…
В о п р о с. Какие отношения были у Абашидзе с Баткиным?
О т в е т. Как у всех.
В о п р о с. То есть?
О т в е т. Он им восхищался и гордился. Абашидзе – Баткиным, я имею в виду. Он говорил, что Баткин – инопланетянин, что понять логику его мысли невозможно, но она неизменно гениальна.
В о п р о с. А как Баткин относился к Абашидзе?
О т в е т. Довольно сдержанно. Он никогда никого не выделял. Кроме профессора Будникова, разумеется.
В о п р о с. Не замечали ли вы, что Абашидзе в последнее время нервничал?
О т в е т. Он всегда нервничал.
В о п р о с. И во время работы?
О т в е т. Нет. Тут он был спокоен. В остальном все, что касалось реальной жизни, любая аномалия приводила его в лихорадочное состояние.
В о п р о с. Вы давно работаете в лаборатории?