А Галя с Настей, успевшие близко познакомиться во время полета, заметив реакцию встречающих на их появление, а также своего начальства, все тут же просекли и решили пока никого ни в чем не переубеждать. Некоторые заблуждения коллег иногда бывают очень на пользу делу, если ты хочешь, чтоб тебе не мешали.
Во время поездки — аэропорт «Надеждино» находился примерно в тридцати километрах от города — Грязнов не преминул поинтересоваться у Симагина, как движется расследование. А узнав, что именно подполковник и был тем человеком, который первым узнал о взрывах в тайге, сразу вцепился в него и попросил прямо сегодня, как поселятся в номере, самым подробным образом проинформировать его с Турецким. По возможности не упуская даже мелких деталей. Дело в том, объяснил он, что в Москву поступает информация, на его взгляд, крайне противоречивая и, более того, наверняка умело дозированная.
— Да, — хмурясь, подтвердил Симагин, — сведения очень противоречивые, это я тоже заметил. Хотя лично я уверен, что ошибкой пилотов во всем этом темном деле и близко не пахнет.
— Вот как! — с удовлетворением отреагировал Турецкий. — А какого же, простите, черта вы информируете Москву, что вам все тут предельно ясно и виноваты именно пилоты?
— Надо мной, Александр Борисович, есть начальники, которые, видимо, сообщают то, что кажется несомненным или просто необходимо им. А собранные мной факты и вещественные доказательства, естественно, приобщаются к делу. Но и только. Нас информирует Горбенко, он же руководитель следственной группы. И у вас будет возможность все это увидеть. И если вы сделаете иные выводы, что ж, я думаю, для установления истины это будет неплохо.
Ответив, Симагин, который сидел впереди, рядом с водителем, покосился на того, как бы показав тем самым, что критические разговоры вести в машине не следует. Ему, во всяком случае. И Турецкий с Грязновым его поняли. Начинать с критики местного начальства вообще нехорошо, донесут, а когда к тебе привлечено особое внимание, тем более…
Гостиница оказалась вполне современной, на уровне европейских стандартов. И номера хорошие, трехкомнатные. Естественно, дорогие. Но именно эта сторона дела и указывала на то, что задерживаться здесь надолго не стоило. А потом просто смысла не было тратить большие деньги за жилье, в котором ты даже и не проживаешь, а только ночуешь.
Помимо этого, Грязнов прекрасно знаком с обычаями руководства губернских городов, когда туда прибывает по разным нуждам столичное начальство, не оставлять приезжих без пристального внимания собственных спецслужб. Уж сколько, бывало, всяких «клопов» и «жучков» выковыривали из электрических розеток, настольных ламп и телефонных аппаратов! Да и недалеко ходить, в том же их «Хилтоне» в прошлые приезды даже из вытяжных труб доставали. Кто возьмется утверждать, что и эти шикарные люксы, рассчитанные на проживание в них высоких столичных гостей либо одуревших от ворованных денег российских «джентльменов удачи» от бизнеса, а то и просто богатых иностранцев, не начинены уже изначально спецтехникой? Это ж мало того что полным идиотом себя чувствуешь, еще и слова лишнего нельзя у себя в номере произнести!
И пока полковник Крайнев услаждался беседой с женщинами, ожидавшими решения от своего руководства, Грязнов, не стесняясь, изложил свои соображения Симагину. Турецкий стоял рядом, кивал и посмеивался — платить ни за что сумасшедшие «бабки» мог только ненормальный, а он себя таковым не считал. Интересно, на какую реакцию рассчитывал в данном случае губернатор? Надо будет при первой же встрече не забыть задать ему этот «учтивый» вопрос.
Подполковник вполне разделял мнение гостей, но не мог не сообщить, что, между прочим, генерал Митрофанов и зам министра Смуров занимают здесь точно такие же номера вот уже неделю, но только этажом выше. Десятый этаж здесь почему-то считается наиболее престижным. Возможно, из-за ресторана, обслуживающего и номера, тогда как на остальных этажах располагаются только небольшие буфеты.
— Что это, в укор нам или как? — насмешливо спросил Турецкий. — Значит, у них имеются свободные личные средства. Отель — предприятие частное, как я понимаю, и на благотворительность не рассчитанное. Ну разве что уж сам губернатор пообещал профинансировать их проживание из местного бюджета. Нет, не обещал? — Он посмотрел на Крайнева, на Симагина и как бы подвел итог: — А я не считаю возможным для себя пускать государственные деньги на ветер. Ибо даже моя немалая зарплата все равно не идет ни в какое сравнение со взятками, которыми позволяют себе оперировать некоторые известные государственные чиновники. Но это так, к слову. Давайте-ка, братцы, возьмем обычные одноместные либо двухместные номера из резерва, который наверняка имеется и в этой гостинице.
Администраторша — вальяжная и пышная дама со взбитой копной волос цвета кофе со сливками, прямо-таки сошедшая с телевизионной рекламы очередного «шампуня, поднимающего волосы» — никак не могла понять, почему гости так настойчиво отказываются от люксов. И тогда Симагин с Грязновым зашли к ней за перегородку. Увидев Вячеслава Ивановича, администраторша всплеснула руками и… и только строгий взгляд Грязнова остановил ее от бурного взрыва чувств. Казалось, она готова была кинуться к нему на грудь, никак не меньше, такой восторг был написан в ее вспыхнувших глазах. Симагин все заметил и, не желая смущать гостя, сказал, что, кажется, в его присутствии нет никакой необходимости. Он вышел с озабоченным видом, сквозь который пробивалась явная ухмылка. А вскоре появился и Грязнов, доложив Сане, что Генеральная прокуратура в любой провинции остается самой собой и в дополнительных комментариях не нуждается. Иначе говоря, уже через несколько минут все четверо заполняли листки прибытия в четырехзвездный отель «Енисей». Вопрос с жильем был решен.
Крайнев, пребывая в некотором замешательстве, поинтересовался планами гостей, выяснил, что его дальнейшая помощь пока не нужна, и отбыл по делам службы. Докладывать начальству, разумеется. А прибывшие отвели полчаса на приведение себя в рабочее состояние, после чего решили собраться в номере Грязнова, чтобы посоветоваться, как жить дальше, а затем спуститься и пообедать, потому что потом неизвестно, как все сложится. Симагин поднялся на пятый этаж вместе с ним.
В номере Вячеслав Иванович достал из своей сумки захваченный из Москвы, из сыскного агентства племянника Дениса, портативный прибор для проверки помещений на предмет прослушивающей аппаратуры, в просторечии именуемый «акула», прошелся с ним вдоль стен номера, по розеткам и электроприборам и, ничего не обнаружив, удовлетворенно кивнул — все в порядке.
— У них тоже проверим, — сказал он.
Симагин, глядя на него, улыбался: генерал ему нравился все больше. С таким действительно сваришь кашу.
4
Подполковник даже не предполагал, что реакция москвичей на его информацию будет столь решительной и скорой. Они ухватились как раз за те, можно сказать, болевые точки, на которых он и сам поначалу сосредоточил главное свое внимание. Но его беда — теперь он это хорошо понимал — заключалась в том, что ему пришлось под давлением всякого рода обстоятельств раз за разом отказываться от одних, других, третьих свидетельств, что, в конечном счете, и привело к окончательно однозначной оценке причины трагического происшествия. Точнее, продиктованной сверху.