Переживал он вполне искренне. Лицо побледнело, губы слегка подрагивали.
«Либо он хороший актер, либо и впрямь сильно запал на эту девчонку», — подумал Александр Борисович.
— Вы встречались с ней всего несколько раз, — сказал Турецкий. — А переживаете так, словно Марина — ваша жена или сестра. Неужели, она так глубоко запала вам в душу?
Родион вскинул голову и пристально посмотрел на Турецкого.
— Какая разница, сколько раз мы встречались? — сказал он довольно резко. — Иногда достаточно и одной встречи, чтобы понять, что перед тобой человек, которого ты искал всю жизнь.
— Вот как, — неопределенно проговорил Турецкий, которого почти насмешил нешуточный пафос Плотникова. От улыбки он, однако, воздержался.
— Вы, в самом деле, сделали Марине предложение? — поинтересовался Александр Борисович, закуривая.
— Да? А вас это удивляет?
— Конечно.
— Потому что мы с ней встречались всего несколько раз?
Александр Борисович выпустил облако дыма и покачал головой:
— Нет. Главным образом, потому, что вы уже женаты.
Плотников замер.
— Откуда вы знаете? — неприязненно спросил он.
— Навел справки, — спокойно ответил Турецкий. — У вас есть жена и дочь. Получается, что вы просто пудрили девушке мозги. Не понимаю, зачем вам это понадобилось.
— Вы что, никогда не были влюблены?
— Был-не был, какая разница? Вам не кажется, что делать предложение девушке, будучи женатым человеком, как-то… некрасиво?
— Мы женаты только номинально, а фактически уже давно в разводе, — горячо сказал Плотников. — Мы даже не живем вместе! Она еще полгода назад уехала к теще в Ростов.
— Правда? — Тут Турецкий усмехнулся. — А гости из провинции, о которых вы давеча говорили, это случайно не жена и теща?
В груди Родиона что-то забулькало, как в глотке у рассерженного зверя.
— Перестаньте ухмыляться, — прорычал он, глядя на Турецкого пылающими от ярости глазами. — Иначе мне придется стереть эту ухмылку с вашего лица.
— Вот уж не подумал бы, что вы такой чувствительный, — небрежно сказал Александр Борисович, тоже чувствуя, как в груди у него поднимается глухая ярость. — Интересно, а если бы Марина согласилась? Что бы вы делали дальше? Познакомили бы ее с женой и дочерью и зажили бы все вместе — одной счастливой семьей?
Плотников вскочил со скамейки. Он навис над Турецким, сжимая кулаки, и прорычал:
— А ну встань!
— Зачем? — поинтересовался Александр Борисович, с любопытством разглядывая Плотникова, как энтомолог разглядывает интересный экземпляр насекомого.
— Встань, чтобы я смог набить тебе рожу, — гневно прохрипел Родион.
— Что вам мешает набить мне рожу в сидячем положении? — насмешливо поинтересовался Турецкий.
— Я не бью сидячих.
— Правда? В таком случае, это ваша проблема. Послушайте, Плотников, хватит валять дурака. Девушка, с которой вы встречались, пропала. Вы — главный подозреваемый. Не в вашем положении изображать из себя Майка Тайсона.
Родион молчал, хрипло дыша и сжимая кулаки.
— Ну, хорошо, — кивнул Александр Борисович. — Допустим, мы набьем друг другу физиономии. И что это изменит?
— Для меня кое-что изменит, — сказал Родион и зловеще улыбнулся. — По крайней мере, я получу от этого удовольствие.
Турецкий покачал головой:
— Вряд ли. Я неплохой боец, уверяю вас. У меня была сложная жизнь, и я кое-чему научился. А к вам я пришел не драться, а выяснить истину. Истину, Плотников. А вы ведете себе как несмышленый ребенок. Если вы не хотите разговаривать, мне придется побеседовать с вашей женой и расспросить обо всем ее.
— Думаешь, я тебя к ней пущу?
— Думаю, я в любом случае найду способ с ней встретиться, — спокойно сказал Турецкий. — Потому что мне платят за мою работу, и я обязан делать ее хорошо. Так что кончайте паясничать и садитесь. Мы должны закончить разговор.
Плотников еще несколько секунд постоял, затем нехотя опустился на скамейку.
— Рад, что вы приняли правильное решение, — сказал Александр Борисович.
— Просто я решил, что набить вам рожу всегда успею, — огрызнулся Родион.
— И это правда, — кивнул Турецкий. — Итак, я хочу знать, какие у вас были планы относительно Марины? Только отвечайте честно и серьезно, без ваших пафосных выкрутасов.
— Планы были серьезные, — угрюмо ответил Плотников. — Я собирался развестись с женой и жениться на Марине.
— Вы ведь о ней почти ничего не знаете.
— Я знаю, что люблю ее. Этого достаточно.
— Что она вам о себе рассказывала?
Плотников мрачно покосился на Турецкого:
— А вам не кажется, что вы лезете не в свои…
— Не кажется, — перебил его Александр Борисович. — Пока девушка не нашлась, это мои дела. Итак, что она вам о себе рассказывала?
Плотников отвернулся, вздохнул и ответил:
— Да почти ничего. Ей казалось, что чем меньше мы друг о друге знаем, тем интереснее. Я догадывался, что она не бедствует. У нее были дорогие вещи. И в ресторане, в который я ее привел, она смотрела на еду брезгливо, как дворянка на крестьянскую еду. Поначалу меня это даже встревожило. Но потом я понял, что с Мариной все в порядке. Даже если у нее есть деньги, они абсолютно ее не испортили.
— Она не говорила вам, оттуда родом?
Плотников покачал взлохмаченной головой:
— Нет.
— А о родственниках не рассказывала?
— Не рассказывала.
— О друзьях, знакомых?
— Я же вам говорю — нет.
— О чем же вы говорили? — слегка удивленно поинтересовался Турецкий.
— О всякой всячине. Думаете, кроме родственников, людям и поговорить не о чем.
— Но должна же она была хоть что-то о себе рассказать! — гнул свою линию Турецкий.
— Да ничего она не рассказывала! — снова вспылил Плотников. — Мы просто болтали. Шутили, смешили друг друга, гуляли. Я рассказывал ей про Москву. А она… — В кармане у Плотникова зазвонил телефон. — Извините…
Он достал трубку, клацнул по кнопке и приложил к уху.
— Алло… Да-да, заказывал… Да, рамы. Пришлите по тому же адресу, что и раньше… — Плотников покосился на Турецкого и сказал: — Ну, примерно через час… Хорошо. Спасибо!
Он отключил связь и убрал телефон в карман.
— Что, решили поменять рамы на окнах? — поинтересовался Александр Борисович.
— Да, пора бы уже, — неохотно ответил Плотников.