Он настаивал на испанской версии. А, между прочим, проверка, которую провели сотрудники Старкова, показала, что оба эти охранника вылетели в Москву, хотя отсюда, из города, имелся раз в неделю чартерный рейс в Барселону. Но, может быть, им в Мадрид понадобилось, например? Так думал полковник. В общем, чепуха полная.
Турецкий не стал «разочаровывать» Медведева, не сообщил ему о том, что Вячеслав уже звонил в Москву и дал указание своему Управлению, с привлечением сотрудников МУРа, срочно поднять агентуру, отрабатывая возможные московские связи Алымова с Барышниковым.
А вот жена Бориса Барышникова, с которой имела короткую встречу и беседу Галя Романова, утверждала, что у ее мужа нет знакомых в Москве. А про Алымова она ничего не знала. Галя сказала, что Ленке можно верить — они были фактически ровесницами и даже учились какое-то время в одной школе. Не то чтоб подруги, но, в общем, были знакомы — город-то хоть и миллионный, но, в сущности, небольшой — по столичным меркам.
Зато с тремя другими охранниками вышел в некотором роде конфуз. Оказывается, приказом по отделу, подписанным самим же Медведевым, Орехов, Лютиков и Старостенко были освобождены от занимаемых ими должностей в связи с уголовным делом, возбужденным против них. Но срок их задержания еще не истек, конкретных обвинений им не предъявлено, значит, и дела против них, как такового, тоже быть не могло. Поторопился полковник, вчерашним числом подписал свой приказ, как только прослышал о вызове к помощнику генерального прокурора.
— Ну, раз уж вы твердо уверены, Андрей Константинович, в виновности своих сотрудников, давайте теперь об этом и поговорим.
— При чем здесь моя уверенность? — возразил Медведев. — Их ведь арестовали? Значит, у вас имеются доказательства их вины. А я… а мы… наша служба в своих рядах преступников не потерпит!
Сказано это было с изрядной долей пафоса.
— И часто у вас такое случается? — И на непонимающий взгляд полковника Александр Борисович уточнил: — Вычищать свои ряды от «оборотней»?
— На моей практике — впервые!
— Похвально. Значит, либо опыта нет, либо дело поставлено идеально. А вот из показаний свидетелей, допрошенных на вилле господина Киреева, следует, что об идеальном порядке, к сожалению, говорить не приходится. По их показаниям, сотрудники отдела вневедомственной охраны были фактически личными телохранителями названного господина. Разве такая роль соответствует их служебным обязаннос-
9 тям
— Впервые слышу об этом, — с каменным, словно у истукана, лицом ответил полковник.
— Поживем, еще и не то услышим… — небрежно бросил Турецкий. — Значит, об истинной деятельности своих сотрудников вам ничего не известно?
— Я уже ответил на ваш вопрос.
— Хорошо, прервемся на минуточку, посидите, мне нужно сделать один телефонный звонок, вы не помешаете.
И Турецкий позвонил Грязно ву, в следственный изолятор, где тот в настоящий момент работал с задержанными.
— Слава, есть что-нибудь новенькое?
— Ты меня протелепатил. Я только что хотел отзвонить тебе. Лютиков буквально все отрицал, но наконец дал показания. Я ему закинул идейку насчет паровоза. Ну, что мы, мол, вряд ли отыщем их приятелей, сбежавших в Испанию. Он тут же нашелся, вспомнил и вывалил на Алымова с Барышниковым все, что мы могли бы инкриминировать ему самому. Теперь, по его показаниям, они виноваты, а он, как послушная овечка, не смел отказаться. И начальник давил, Медведев, и Орехов, как старший, но главным образом те, которые сбежали от правосудия. Включил он в этот список и Русиева. Пользуясь особым доверием хозяина, он их всех держал в ежовых рукавицах. От участия в убийстве семерых человек открещивается категорически. Никого не видел, но выстрелы на усадьбе слышал, Орехов ему сказал, что это гости развлекаются. Туда он не ходил, дремал в подсобке, где у них временное жилье, пока его Орехов не разбудил — менты приехали. А по поводу Трегубовой сознался, что приезжал в машине по приказу того же Русиева, но женщина была уже мертва, и он вместе со Старостенко убрался от греха подальше. Видеть он, понимаешь, не может трупов, плохо ему становится.
В общем, скажу тебе, песня известная. Сейчас начну колоть Старостенко, а Орехова оставляю на закуску. А что у тебя?
— Позже узнаешь. Срочно подошли ко мне эти показания.
— А-а… Он еще у тебя?
— Ну.
— Понял, сейчас Галку вызову и отправлю к тебе, больше некого. Тут, похоже, никому нельзя доверять полностью… Единственного, кого я не имею в виду, — это Влада.
— Ну, вернемся, Андрей Константинович, к нашим баранам, — сказал, откладывая телефон в сторону, Турецкий. — Скажите, какое отношение к вашим сотрудникам, к вашему ведомству имеет или имел Игнат Русиев?
— Абсолютно никакого.
— А почему тогда он командовал вашими сотрудниками?
— Откуда это вам известно? Это же неправда! Он к нашей службе никакого отношения не имеет.
— Но вам-то он известен?
— А какое это имеет значение? Я, может, полгорода в лицо знаю. А Русиев…
— Его кличка — Сибиряк. Не знаете, по какой причине?
— А вот это обстоятельство мне совершенно неизвестно и не интересует… Мало ли кого и как зовут? Он в губернаторской семье телохранителем был, это многие знают.
— Да? Ну, подождем, что на этот счет расскажут ваши сотрудники. Значит, как я понял, вы утверждаете, что пятеро сотрудников вашего отдела на вилле господина Киреева исполняли исключительно свои должностные обязанности? И ничего больше?
— Я так не утверждал. В свободное от дежурств время они, вполне возможно, выполняли какие-то частные его распоряжения, но только не в ущерб службе. Зарплаты у нас небольшие, а жить надо, у многих семьи, которые приходится кормить.
— Получается так, что именно в свое личное время Старостенко с Лютиковым, как мы говорим, подчищали по указанию Русиева — Сибиряка место преступления? Ну, после того, как тот убил женщину? Это уже доказано рядом свидетельских показаний и иных обнаруженных нами улик, можете не сомневаться.
— Лично я об этом ничего не знаю, мне не докладывали, но полагаю, что в своем предположении вы, возможно, и правы. Если они что-то и могли делать, то исключительно во внерабочее время.
— Тогда за что же вы их, по сути, уволили? Сами ничего толком не знаете, официального обвинения им тоже пока не выдвинули, так за что же? Меня вопрос этот интересует чисто гипотетически.
Медведев задумался над смыслом последнего слова, но, так, видно, и не разобравшись, дал классический уклончивый ответ по известному анекдоту:
— Да пошли они все… к матери, чтоб я об этих мерзавцах теперь еще думал! Считаете, они виноваты? Вот и судите! А без вины у нас в каталажку не сажают.
— Вы уверены в этом, полковник?
— Абсолютно, — буркнул тот.