Разумеется, общественная комиссия занималась не только подпольной, практически партизанской деятельностью. Они отправляли официальные запросы в различные инстанции, неоднократно пытались привлечь внимание СМИ к проблеме. Но пенсионеры-общественники прекрасно понимали, что их запросы и сигналы тонут в груде бумажной волокиты, что для чиновников есть дела гораздо насущнее, нежели жалобы какой-то горстки пенсионеров. Вот поэтому и приходилось справляться собственными силами — хотя бы с целью набрать как можно больше доказательств.
Софья Тихоновна приняла самое живое участие в работе комиссии и предложила проинспектировать Центральную аптечную базу Москвы.
Старики как раз собрались у Голобродского дома и обсуждали животрепещущий вопрос: каким образом попасть на базу, чтобы своими глазами удостовериться в совершении махинаций. Ефим Рафальский предложил пойти устроиться к ним сторожем, но его подняли на смех. В сторожа нынче берут молодых мужиков и называют это словом «охранник».
Вместе с Силкиными на заседание комиссии пришла их невестка Зося — как всегда со своими фирменными пирожками. Услышав спор стариков о том, кто пойдет устраиваться на работу на аптечную базу, Зося рассмеялась:
— О чем вы говорите! Да с вами даже разговаривать не станут.
Силкин до того разошелся, что пытался прикрикнуть на невестку, которую на самом деле обожал, его Мария Александровна удержала. Голобродский с Рафальским обиженно замолчали.
— Может, мне пойти? — подала голос Софья Тихоновна. — Я и по образованию медсестра, и рекомендации мне могут дать хорошие, если попросить.
— Софья Тихоновна, милая! Ну зачем вам терять свою работу в больнице?! Вы пока уволитесь, отработаете две недели, и вас еще будут уговаривать остаться, потом, это ежели возьмут, устроитесь в ЦАБ — и дальше что? Если окажется, что там все чисто и в порядке, что сомнительно, но вдруг — вы там и останетесь? А если тут действительно сплошные махинации и фальсификация лекарственных препаратов и будет возбуждено уголовное дело — что тогда? Увольняться оттуда? Возьмут ли вас обратно? Да еще такое пятно на репутации: медсестра, работавшая в ЦАБе. Потом ходите всем и доказывайте, что это не вы были связующей ниточкой, между больницами и аптечной базой…
Члены комиссии не могли не согласиться с Зосей, но Голобродский упрямо стоял на своем: в ЦАБ необходимо попасть, чтобы во всем удостовериться собственными глазами.
— И что ты предлагаешь, Зося?
— А предлагаю я следующее, Елисей Тимофеевич: в ЦАБ пойду я.
— Почему это ты? — обиженно спросил Рафальский.
— Потому что я женщина неработающая, мне терять нечего, но и не на пенсии — меня скорее возьмут.
— Ну и кем ты устроишься?
— Посмотрим, да хоть уборщицей.
«Да нет, это же не таблетки, точнее, не лекарства, так, витаминчики, биотики, стимуляторы да БАДы — биологически активные добавки…» — Работа у меня такая, — мрачно произнесла Екатерина. И тут же спохватилась, что сама с собой вслух разговаривает. А работа — да, нервная. Ночные дежурства не самое большое зло. А самое ужасное, что постоянно надо быть в форме. И не только маникюр-макияж. Будучи корреспондентом столичного телевидения, Екатерина не могла позволить себе синяки под глазами как результат недосыпания, простуду и кашель как результат промозглой московской весны, похмелье как результат снятия профессиональных стрессов при помощи алкоголя, насморк и слезящиеся глаза как результат аллергии. Точно так же нельзя позволить себе несварение желудка, раздражительность, «синдром менеджера», быструю утомляемость, нарушение сна и прочие неврозы и срывы.
Столичное телевидение — это, конечно, большие деньги и престижная работа, а прямые эфиры — это и правда наркотик, дающий такую дозу адреналина, которую не получишь даже при прыжках с парашютом. Но все труднее неделями, месяцами, годами удерживаться в этом ритме.
Екатерина сидела на лавочке Никитского бульвара и, шевеля губами, читала инструкции к различным препаратам, купленным только что в аптеке. Иногда вдруг замечала, что читает вслух, и испуганно оглядывалась, как школьница, которая боится, что ее застукает с сигаретой кто-нибудь из взрослых знакомых.
Потом она достала блокнот и стала записывать режим приема таблеток…
Негрустин — два раза в день, янтарную кислоту — с утра, новопассит — на ночь, ноотропил — через день или только перед эфирами. Фолиевую кислоту, глицин — носить с собой в сумке и принимать каждый раз, как почувствуешь, что тупишь. Активированный уголь, витамины группы B — вместе с едой. Маалокс, аевит, аскорбинку… Фенюльс — это железо, йодомарин…
Ой, что-то я забыла! Ладно, йодомарин — два раза в день, для памяти и умственной деятельности полезно. Ага, на последней пресс-конференции по водным ресурсам как раз говорили, что дефицит йода ведет к заболеваниям щитовидной железы, расстройству эндокринной системы и к кретинизму, угу… Как известно, в нашей местности каждый десятый этим страдает, — произнесла Екатерина, явно кого-то цитируя с издевательской интонацией. Особенно я сама — кретинизмом. Это даже сомнению не подлежит. Зато какие таблеточки красивые! Как бы их не перепутать.
А еще зеленый чай в таблетках — говорят, очень полезно для надпочечников, но ведь это такая гадость — зеленый чай, пить его невозможно, придется в таблетках принимать. Хотя черт знает где эти самые надпочечники находятся. Но к врачам ходить времени нет, а это все безвредное — и в то же время за здоровьем слежу. Надо бы еще что-нибудь от давления купить, или кофе пить поменьше, или хотя бы кофе без кофеина. И заменитель сахара, хоть он и содой отдает, но сахар — вред. Вообще, жить вредно…
Екатерина тяжело вздохнула, прекрасно понимая бредовость собственных доводов.
Между тем весна начинается — время аллергий. Екатерина вспомнила, что забыла купить супрастин или этот — кларитин, что так рекомендовала ей подруга. Придется снова идти…
Девушка скосила глаза вниз — на итоговую сумму аптечного чека, где копеечные препараты чередовались с довольно дорогими, и снова непроизвольно высказалась в голос:
— Ну вот, молодая девка еще, а как в присказке — на аптечку работаю.
Неожиданно к ней обратился дедуля, сидевший на соседней лавочке:
— Что, тоже не сходится?
Екатерина вздрогнула («Новопассит нужно не только на ночь пить! — мелькнула отчаянная мысль, — нервы ни к черту…») и переспросила:
— Что не сходится?
— Ну, дочка, я смотрю, ты таблеточки пересчитываешь. Вот и у меня тоже все время не сходится.
Екатерина никак не могла взять в толк — о чем он твердит.
— Простите, я не поняла.
— Ну как же! Я вот купил андипала, на упаковке написано — пятьдесят штук, я пересчитываю, а там сорок семь. Правильно говоришь, вся зарплата и пенсия — все на аптечку уходит, а ведь еще и обманывают.
— Андипал — это что такое?