— Да нет, уважаемый Ефим Борисович! Это вовсе не случайность. Следствию стало известно, что Елисей Тимофеевич был извещен о предстоящей встрече еще накануне. Очень странно, что он не посвятил в это вас или других общественников. Силкины вам ничего такого не рассказывали?
— Нет, но вам лучше уточнить у них — были ли Силкины в курсе.
— Мы это обязательно сделаем! — заверил подполковника Елагин.
А Рафальскому стало совсем плохо, он вдруг вспомнил, что, по словам супруги, Голобродский действительно звонил ему накануне трагического интервью в прямом эфире, но не застал его, лишь просил перезвонить. А он поздно вернулся — и не решился полковника беспокоить. Вот ведь как. А дозвонись ему Елисей, то старый друг смог бы подстраховать его. И если бы сам он перезвонил Голобродскому, пошли бы на встречу вдвоем, может, и удалось бы предотвратить трагедию. При этой мысли в глазах у ветерана потемнело, и он повалился грудью на стол — лицом прямо в бумаги своего покойного друга.
Из всех имен, названных Голобродским, наибольший интерес у Александра Борисовича Турецкого вызвала фамилия генерала Красникова. Доказательства, собранные общественной комиссией пенсионеров против Пахомова и Михеева, были весьма косвенные, и с этими чиновниками следовало вести себя поосторожнее.
А вот ангары, где как раз производились фальсифицированные медикаменты, располагались на подотчетных генералу Красникову территориях — и это вполне был повод для разговора.
Турецкий велел своему секретарю найти номер необходимого ведомства и соединить его с генерал-майором напрямую. Однако вначале секретарь соединил с Рюриком Елагиным.
— Александр Борисович! У нас ЧП…
— Добрый день, Рюрик! Как я понимаю, у нас всегда ЧП — работа такая. Что на этот раз стряслось?
— Извините, я даже не поздоровался… Дело в том, что я вчера допрашивал Ефима Рафальского, ближайшего соратника нашего с вами ветерана, а ему стало плохо. Я вызвал «скорую» — и его отвезли в больницу. А когда я сегодня позвонил туда, чтобы узнать, как его самочувствие, выяснилось, что ночью он скоропостижно скончался. Не нравятся мне такие совпадения.
Турецкий выдержал паузу, ожидая подробностей, но их не последовало.
— Хорошо, Рюрик, давай сделаем так. Ты сейчас звони в прокуратуру Центрального округа, тем самым операм, что так опростоволосились с приемом заявления от Рафальского. Пусть немедленно берут это дело в работу, а ты бери его под собственный контроль. Пока там, в больнице, все не списали на банальный сердечный приступ, пусть прокуратура требует вскрытия и тщательной экспертизы. А то понятно, нам скажут, пожилой возраст, душевные волнения, старинный друг погиб.
— Будет сделано, Александр Борисович! — сказал Рюрик и отключился.
Турецкий тоже собирался положить трубку, но услышал голос своего секретаря:
— Александр Борисович! Олег Петрович Красников на проводе. Соединять?
— Да, разумеется… Олег Петрович?.. Вас беспокоит старший помощник генерального прокурора Турецкий.
— Слушаю вас внимательно.
— Дело в том, Олег Петрович, что нам с вами необходимо встретиться.
— И по какому поводу? — изобразил удивление генерал-майор.
— Повод довольно значительный, и вряд ли стоит обсуждать это по телефону. Вам как удобнее — самому назначить время встречи или дождаться повестки?
— Александр Борисович, если не ошибаюсь… Знаете, уважаемый старший помощник генпрокурора, мы с вами по разным ведомствам проходим, так что вряд ли я должен к вам приезжать по первому зову. Хотите побеседовать — запишитесь у меня в приемной, договоримся о времени, ради такой высокой должности я даже готов принять вас вне очереди… Например, на следующей неделе…
— Напрасно вы так, Олег Петрович! Совершенно напрасно, — медленно и спокойно ответил Турецкий, ничуть не удивленный подобным хамством. За годы службы приходилось сталкиваться с высшими чинами военного ведомства, и их характер был ему известен.
На этом разговор с генерал-майором противовоздушных войск Олегом Петровичем Красниковым был завершен. Точнее, телефонный разговор с ним был завершен, теперь предстояла личная встреча, и, скорее всего, неединственная. В одном только Олег Петрович оказался прав: не стоит его вызывать в Генпрокуратуру, лучше всего встретиться с ним по месту службы, и не только с ним, но и с его сослуживцами.
Разумеется, Турецкий не стал дожидаться следующей недели, а в тот же час отправился в Главную военную прокуратуру для встречи с военным прокурором Минобороны генерал-полковником юстиции Борисом Николаевичем Саватеевым.
Друзьями-приятелями Турецкий с Саватеевым не были, хотя отношения между ними были самые уважительные. Встречались они исключительно по делам и довольно редко, но почвы для конфликта не было никакой. Борис Николаевич Саватеев обычно ворчал, когда Турецкий обращался к нему в очередной раз «за благословением» (как они оба это называли), но к своим обязанностям относился очень серьезно и никогда не пытался прикрыть подопечных военного ведомства.
— Ну-с, Александр Борисович! С чем на этот раз пожаловали? Точнее, на кого будем жаловаться?
— Вы прямо как доктор, Борис Николаевич! «На что жалуемся, больной?» — рассмеялся Турецкий.
— Так вряд ли ты просто так заехал — поприветствовать старого служаку. Явно копаешь под кого из моих?
— Точно так, — согласился Александр. — Опять к тебе за благословением приехал — дай мне бумагу, в которой будет черным по белому написано, что я, имярек, имею право не только гражданских казнить и миловать, но и вашего военного брата, даже самых высоких чинов.
— И на какой же чин ты в этот раз замахнулся? Какой солдатик тебя обидел?
— Да такой солдатик, который так мечтал стать генералом, что у него это даже получилось… О, и не говори, крепко меня обидели, разговаривать наотрез отказались, говорят, записывайтесь в очередь, может быть, на той неделе и найду для вас времечко.
— Это кто же у нас такой невежливый?
— Генерал-майор Олег Петрович Красников…
— Иди ты! — даже удивился Саватеев. — А основания для привлечения генерал-майора у тебя весомые?
— Да вот, ознакомься! — подал военному прокурору выдержку из дела Голобродского прокурор гражданский.
— Посмотрим, посмотрим!.. Н-да… некрасивая ситуация. По-хорошему нам бы самим разобраться, актуальная проблема, соглашусь: коммерческое использование территорий, подотчетных военным…
— Так кто же против! Разбирайтесь сами, — вкрадчиво сказал Турецкий. — Меня ведь не ваши финансовые нарушения интересуют. Дело же не в том, что просто площади в аренду сдаются. А вопрос в том — кому и для чего они сдаются… А это уже дело не только ваше, внутриведомственное, оно всех касается. Я же не санкцию на арест вашего генерала прошу, мне он пока как свидетель требуется, может, он и знать не знает, что такие дела в его хозяйстве творятся…