— И что вы предлагаете? — спросил Самед.

— Мы должны быть в них уверены, — сказал Солонин.

— Мои ребята уже не раз могли бы предать меня, — ответил Самед. — Они проверены в деле. Я ведь не рассказал вам о второй попытке похищения? — спросил он у меня.

— Нет, — подтвердил я. — Но ваша уверен­ность — это еще не наша уверенность. Мы долж­ны быть уверены наверняка.

— Так вот, двое из них, два брата, погибли. Понимаете?

— Их братья? — Солонин посмотрел на ох­ранников.

— Да, это их братья, — подтвердил Самед. — Их мать — моя кормилица. Это что-то значит, не правда ли? Мы вскормлены одним молоком. Они воевали в Карабахе под руководством полковни­ка Сулейманова, воевали храбро, он их наградил, а потом предал. И они выбросили его ордена! — Его голос зазвенел от обиды за своих людей.

— Я верю вам, — сказал Витя, не меняясь в лице, хотя я видел, что тирада Самеда произвела на него впечатление. — Я тоже полагаю, что уборщица, которая здесь работает, нас не выдаст. Но проговориться может.

— Хотите, чтобы мы ее убрали? — спросил Самед.

— Безусловно, — кивнул Витя.

— Ты в своем уме? — спросил я его.

— Я неточно выразился, — сказал он. — Уб­рали туда, куда она сама хотела бы убраться. Я говорю о городе Коломне, что под Москвой. Там вы купите ей однокомнатную квартиру. И чем быстрее, тем лучше. Это одно из наших условий.

Самед помедлил, испытующе глядя на Витю, потом мотнул головой.

— Ну вы даете! — сказал он вполне по-мос­ковски. — Считайте, что она уже там. — Все ус­ловия или будут еще?

— Конечно, все, — поспешил я.

— Посмотрим, — уклончиво ответил Витя. — Хорошо бы нам машину.

— Она уже стоит возле гостиницы, — сказал Самед. — Вот ключи.

Солонин входил в роль моего начальника, и было видно, что ему это нравилось. Просто та­щился от сознания, что может покомандовать. А я-то полагал, что скромнее курсанта у меня в свое время не было.

— Теперь хотелось бы взглянуть на дело, если это возможно, — сказал я.

Самед поморщился, переглянулся со своими ребятами. Те ему кивнули: сделаем.

— Вы же понимаете, что поскольку вам при­дется вести негласное расследование, то и ника­ких контактов с официальным следствием быть не должно. Ночью мы постараемся... — Самед посмотрел на юношу, стоявшего к нему ближе других, — я правильно понял тебя, Маггерам? Ночью мы постараемся снять ксерокопию с того, что они в прокуратуре успели накопать. Хотя я уверен, что они только заметают следы.

— Хоть бы немного информации, — попро­сил я. — Куда и в какое время направлялся похи­щенный? Кто мог знать его маршрут следования? И сколько вообще прошло с тех пор дней?

— Не знаю, — пожал Самед своими круглыми плечами. — Я в это время был в Москве.

— Но вы рассказывали мне о некоторых по­дробностях... — напомнил я.

— Да, да. Две «девятки» и белая «вольво», — вспомнил он. — Но это мне самому рассказали. И, вы правы, создалось впечатление, что моего троюродного брата на площади Ахундова ждали.

— Еще вопрос, — сказал я. — Могу я пользо­ваться услугами вашей криминалистической ла­боратории? Хотя бы через вашего человека, кото­рый мне должен позвонить. Новруз Али-заде, если не ошибаюсь...

Самед задумался.

— Не думаю. Вернее сказать, не знаю, на кого там можно будет положиться... Единственное, что могу обещать, — ваши материалы будут до­ставляться для экспертизы в Москву и обрабаты­ваться в ваших лабораториях в первую очередь. По коммерческой цене. Об этом еще нет догово­ренности, но считайте, что она уже есть. Что еще?

— Чеченцы, — сказал Солонин. — Я слышал, они у вас вольготно себя чувствуют?

— Мне тоже это не нравится, — вздохнул Самед. — Но такова реальность. Президент не может не считаться с общественным мнением. После того как в Баку погибли десятки мирных граждан при вводе советских войск, после той помощи, что Россия оказала сепаратистам в Ка­рабахе...

Его голос звенел от волнения. Теперь перед нами был не милый азербайджанский мальчик, всю жизнь проживший в уютной арбатской квар­тире, а воин Аллаха, чьи глаза сверкали от пра­ведного гнева.

— Только не надо заводиться, — спокойно сказал Витя. — Я хотел спросить о другом. Не так давно мне пришлось предотвратить захват само­лета группой чеченцев. Они четко идентифици­ровали меня как русского. Полагаю, они уже на свободе. Не сомневаюсь, они уже здесь, в Баку, куда и собирались. Что, если они меня узнают? Один из них — некто Ибрагим Кадуев, с длинной бородой. При встрече я обязательно укорочу ему бороду, если он начнет выступать. Но как это скажется на нашей легенде?

— Словом, мы успели наследить, — сказал я. — И хотим знать, существует ли вариант наше­го отхода на случай, если будем разоблачены.

— Не хотел бы об этом даже думать, — вздох­нул Самед, снова занявшись своими четками. — Но вопрос правомерный. Что я могу для вас сде­лать? Разве что оставить своих телохранителей?..

Мы с Витей переглянулись.

— Зачем они нам? — спросил я.

— Человек моего ранга, не нуждающийся в охране, внушает подозрения, — откликнулся Витя. — Поэтому господин Косецки будет меня сопровождать на рауты и деловые встречи. Хотя есть ситуации, когда я хотел бы обойтись без него. Вы понимаете меня — как мужчина?

— Понимаю, — вздохнул Самед, и четки стали быстрее передвигаться под его пальца­ми. — Соблазнов тут хватает. Русских девушек почти не осталось, но есть очаровательные полу­кровки. И все они, насколько я знаю... — он переглянулся со своими нукерами, — на учете в госбезопасности.

— Я бы предпочел, чтобы они были на учете в венерологическом диспансере, — буркнул Витя.

— В этой гостинице презервативы — ходовой товар, — опять вздохнул Самед.

Мы на минуту замолчали, обдумывая откры­вающиеся перспективы. Только не хватало в ре­зультате оперативно-розыскных мероприятий подхватить триппер. И привезти в Москву в ка­честве подарка из солнечного Азербайджана.

Я опасливо посмотрел на Витю. Гот, освоив­шись с ролью человека из высшего общества, продолжал фланировать по комнате. Ему явно не хватало тросточки.

5

— Это на станции Ховрино, — сказал Мерку­лов Грязнову по телефону. — Гам уже работают следователи. Состав отогнали в тупик. Посмотри сам. Это моя просьба к тебе.

— Костя, при всем моем уважении... — вски­нулся Грязнов. — Ну какое это имеет ко мне отношение? Какое-то жулье загрузило в цистер­ны песок вместо бензина. Это не мой вопрос, пойми наконец!

— Это имеет отношение к командировке Ту­рецкого в Баку, — сухо ответил Меркулов. — Уверен, что это так.