Тулу Андрей Петрович знал хорошо. Поэтому быстро смекнул, что к чему.
Когда Екатерина Илларионовна ушла, Садчиков снова бросился к телефону. Ну что – хоть сейчас-то удастся позвонить или опять помешают? Он коснулся рукой трубки и опасливо съежился: а ну как он сейчас снова затрезвонит? Потом покосился в сторону прихожей: или, может, еще кого-нибудь черти принесут в самый неподходящий момент?
Однако все было тихо.
Андрей Петрович вздохнул с облегчением, снял трубку и набрал номер старшего меркурьевца.
– Слушаю, – раздалось на другом конце.
– Пять минут – и ты у меня! – сказал Садчиков и положил трубку.
Ему не нужно было утруждать себя представлением: «это Садчиков» или даже «это я». Подчиненные и так узнавали его голос и вскакивали с места, отбрасывая стулья и машинально застегивая верхнюю пуговицу на камуфляжной униформе.
Он для «Меркурия» – маршал.
Через пять минут, даже раньше, старший меркурьевец прибыл. Надо сказать, что это был еще тот отморозок. Поэтому, когда Андрей Петрович объяснил ему, что именно нужно сделать, старший меркурьевец не то что не смутился, а даже наоборот – чрезвычайно обрадовался и усмехнулся во всю свою кровожадную, клыкастую пасть:
– Легко!
Этой пасти он был обязан своей кличкой – Крокодил. Все знали, что Крокодилу человека завалить – за счастье. Он от вида крови пьянел и радовался каждому трупу, как малыш – игрушке.
Когда Крокодил ушел, Андрей Петрович шагнул к приемнику, снова включил его и, выбрав на этот раз тревожную и таинственную музыку, приготовился ждать, чем же все закончится.
Турецкий и Никитин договорились быстро: Турецкий берет оперов, Никитин – десяток омоновцев и все вместе они едут в ресторан «Между небом и землей». (Если бы их услышал кто-нибудь посторонний, то подумал бы, что ментура и прокуратура гулять собираются. А ментура и прокуратура ехали, наоборот, работать…)
Никитин, правда, чуток посомневался в верности предположений Турецкого относительно теперешнего местопребывания Корнева, но потом решил: а чем черт не шутит? Может, и так…
Выдвинулись следующим образом: впереди – «Волга» Никитина, в ней он сам, Турецкий и оперы, а сзади – микроавтобус с омоновцами. Выехав на шоссе, включили мигалки.
– Ну что? – обернулся Турецкий к сидевшим на заднем сиденье операм, когда Никитин выруливал машину в крайний левый ряд, чтобы как следует втопить по газам. – Готовы?
– Всегда готовы! – по-пионерски ответили оперы, впрочем, без тени иронии.
Инга встала на пороге двери директора ресторана и посмотрела на лежащего в коридоре Витю.
Тот выглядел обмякшим, как тряпка.
Ну что же, значит, не опасен…
Или опасен?
Инга оглянулась на оставленный у стола лом и нерешительно потопталась на месте: брать – не брать?
«Ладно… – решила она. – Пусть стоит…»
Из– за того, что Инга отвернулась от Вити, она снова не заметила, как он пошевелился. Правда, какой-то шорох до нее все же дошел.
«Что это?» – снова уставилась она на своего похитителя.
Он лежал смирнее некуда.
Инга приблизилась к нему на шаг. Потом еще на шаг. Не притворяется ли?
Витя дышал чуть слышно, и она придвинулась к нему еще немного, оказавшись уже на расстоянии вытянутой руки, чтобы по его вдохам-выдохам определить – действительно ли он в отключке или затаился.
Вдох. Пауза. Выдох. Пауза. Вдох. Пауза. Выдох.
Да вот шут его знает – без сознания он или нет!
Поэтому лучше его все-таки связать. Да не веревкой, а проволокой! Тем рулоном, что во дворе!
Инга развернулась и только хотела сделать шаг в направлении выхода из ресторана, как вдруг ее щиколотку сжала Витина рука. Да как сжала-то! Будто клещами!
Притворялся, гад!
Инга вскрикнула и попыталась вырваться. Не получилось. Тогда она еще сильнее дернула ногой, но не удержала равновесия и упала.
Витя с рыканьем полез на нее.
– А-а! – закричала Инга. – Помогите!
Хотя кому она кричала – непонятно…
Инга отчаянно отбивалась руками, но Витя поймал их одну за другой и начал выкручивать.
Инга поняла, что даже с побитым Витей ей не сладить. Ее запястья были перехвачены его кистью, а левая нога прижата к полу жилистой ляжкой этого восставшего из небытия чудовища.
Но у Инги оставалась свободной правая нога.
«Бить нужно коленкой!» – мелькнуло у Инги.
А Витя все валтузил ее, крутил руки и кривил от усердия свои побелевшие губы.
И тогда Инга собрала в коленке все свое отчаяние, всю свою злость и всю свою жажду вырваться – и влупила Вите куда-то между ног.
Удар оказался что надо.
Витя мгновенно схватился обеими руками за причинное место и, кажется, посинел еще больше.
Инга отпихнула его в сторону и, сначала на карачках, а потом бегом, кинулась в кабинет за ломом. В два прыжка она добралась до своего стального помощника, схватила его обеими руками и, держа наперевес, метнулась обратно.
Однако стонущий в коридоре Витя успел захлопнуть перед Ингой дверь кабинета и, окончательно запирая девушку, привалился к этой двери всем телом, намереваясь держаться до последнего.
Он уже боялся Ингу.
Инга принялась долбить в дверь ломом.
Витя шатался, но не отступал.
Тогда Инга разбежалась и пошла на дверь в атаку.
Ей даже показалось, что дверь задрожала.
На самом же деле это дрожал Витя. Вернее, не дрожал, а ерзал спиной по двери, переваливаясь с ноги на ногу от все еще изводившей его боли.
А надо сказать, что трепетать было от чего. Разбежалась Инга хорошо. Даже учитывая ее незначительный вес, удар должен был получиться тяжелым. Потому что лом – это не игрушка.
И удар на самом деле вышел вполне.
Хоть Витя и упирался и тужился, а шарахнуло его так, что он отлетел к противоположной стене и упал. Сознание, правда, не потерял.
Он покрутил головой, словно проверяя – не сломал ли чего? – и начал подниматься на ноги.
Но и для Инги все прошло не так гладко, как хотелось бы. Когда дверь, отшвырнув Витю, распахнулась, то сила инерции увлекла Ингу вперед. Еще мгновение – и она должна была налететь на Витю. Впрочем, и это было бы не страшно, даже наоборот – чего бы и не налететь на него, с ломом-то! Но вот незадача – споткнулась Инга о порожек, потеряла равновесие, взмахнула руками, чтобы удержать равновесие, да и выронила свой лом.
Стальной защитник с грохотом упал на пол, предательски подкатился к Вите, был тут же поднят им и превратился в стального врага.