— С запасом…
Яковлев вновь повернулся к оперативникам, оба лейтенанта уставились на него вопросительно.
— У кого из вас есть соответствующий опыт? Я имею в виду не только засаду, взятие. Учтите, преступник вполне может быть вооружен.
Оперативники переглянулись, после чего заговорил обладатель редкой фамилии Ластивка:
— Наверное, у меня опыта побольше, чем у Сани. Хотя вообще-то вы зря думаете, что у нас тут, в отличие от столицы, тишь да гладь… Помните, Дмитрий Иванович, как мы тогда с Колтоминскими-то?..
Азаров помнил и охотно подтвердил:
— Ситуация была похожая, взяли всех подчистую, Коля тогда, помнится, отличился… Верно я говорю, Ластивка? Правда, звездочек ему не дали, но благодарность вынесли и премию получил!
— Звездочек не дали, потому как срок для повышения еще не вышел, — с некоторой обидой в голосе уточнил тот. — Зато сразу пятерых во главе с Колтомой повязали!
— И чем же они вас так допекли? — улыбнулся Яковлев.
— А всем подряд: грабежи, разбой, два убийства… Шайка была крепко сколоченная, опытная… Ладно, дело, как говорится, прошлое! Ты, помнится, говорил, что времени у нас маловато… Дроздовой сам звонить будешь?
— Сам, — поморщился Володя, заранее представив реакцию Тамары Григорьевны на возвращение под ее крышу опергруппы. А ведь предстояло еще и проинструктировать хозяйку, уговорить ее не нервничать, когда появится Лопухин или, возможно, что усложнило бы ситуацию, Настя, вести себя естественно, как всегда. Не допустить, чтобы визитер заподозрил неладное…
Азаров словно подслушал мысли Владимира, и прежде чем отправиться на поиски камеры, о которой тот просил, внес предложение, показавшееся Яковлеву забавным:
— Слушай… Вообще-то на эту Дроздову надеяться, по-моему, нельзя, во всяком случае в ее естественном виде!
— То есть? — хмуро переспросил Володя, думавший в эту минуту о том же.
— Да я вот подумал… Может, укольчик какой ей всадить для спокойствия?
Несмотря на серьезность ситуации, Яковлев не выдержал и рассмеялся, после чего неожиданно для смутившегося Азарова все-таки кивнул:
— Ну с укольчиком ты, друг мой, конечно, перегнул! А вот насчет хирургической дозы валерьяночки — это, пожалуй, мысль…
— Что еще за хирургическая доза?
— В нашем случае можно, по-моему, ограничиться пузырьком на стакан воды… А вообще-то, насколько знаю, хирурги после особо тяжелых операций чуть ли не по полстакана в чистом виде валерьянку хлопают… Потому так и называется!
— Будем надеяться, в нашем случае обойдемся без хирургов… Ты уверен, что Лопухин вооружен?
— Просто учитываю и такой вариант… Ладно, иди за своей камерой, ее ж еще устанавливать надо и все такое, а времени уже почти семь вечера!
Азаров исчез за дверями, а Володя вновь повернулся к оперативникам.
— Значит, Николай Ластивка, — улыбнулся он лейтенанту. — Действительно, редкая фамилия у вас… Это что, от слова «ластик»?
— Вовсе нет, — тоже с улыбкой возразил тот, — хотя здесь многие так думают… У меня батя — хохол, из сосланных, «ластивка» по-хохлацки означает обыкновенную ласточку!
— Из сосланных?
— Ну да… Его родителей из Прикарпатья в наши края чуть ли не в одну ночь вывезли… Не их одних, конечно, время такое было!..
Ластивка сказал это спокойно, без намека на злобу, не жалуясь, а констатируя факт, и Яковлеву это понравилось.
— Да, время… — серьезно отозвался он и переключился на второго лейтенанта: — За вами, Саша, задание не менее, а возможно, более серьезное: девушка по имени Настя… Мы с Дмитрием Ивановичем выяснили, она действительно больна, лежит с высокой температурой, — во всяком случае, именно так ее мать сказала Дроздовой, позвонившей туда по нашей просьбе еще раз… Ну и в аптеке районной, где их хорошо знают, подтвердили закупку ее матерью лекарств, там она тоже жаловалась на болезнь дочери… Мол, девочка у нее крепкая, спортивная, болеет редко, зато, как говорится, «метко»… Тем не менее наружка у дома нужна. И чем быстрее, тем лучше: не исключено, что Лопухин в первую очередь свяжется — или уже связался — с ней, попросит сходить к Дроздовой и забрать оружие. А она, несмотря на грипп и температуру, это сделает… Придется в таком случае девушку вместе с ее гриппом брать, везти сюда, а Лопухина ждать куда дольше… Словом, обо всех ее передвижениях мы должны знать. Машину вам дадут, на связь с нами, если все спокойно, выходите через каждые полчаса… Пока это все!
Силин браво вскочил со своего стула, одновременно вскинув правую руку к виску:
— Разрешите приступать?
— Разрешаю! — ухмыльнулся Яковлев.
— А спросить можно? — подал голос Ластивка.
— Давайте, если по делу.
— Ну… Мне просто любопытно, почему считается, что этот бандюк обязательно придет за своим стволом?
— Это, по-моему, очевидно! — раздался от порога голос Азарова. — Гнездышко их мы разворошили? Разворошили! Значит, человечек, предупредивший Лопухина, а также остальных, кого, с его точки зрения, следует предупредить, наверняка свои функции выполнил… Лопухина, если он замешан в убийствах, из-за которых к нам наведался Владимир Владимирович, наверняка упредили в первую очередь… Я прав, Владимир Владимирович?
— Вам, следакам, виднее, — уклончиво усмехнулся Яковлев. — Однако логика ваша с логикой моего начальства, можно сказать, по большинству параметров совпадает. Особенно если обнаруженный нами ствол не просто паленый, а засвечен в конкретном дельце. Вот тогда Лопухин точно получит приказ уничтожить его, а значит, объявится.
— А с которым, интересно, из вашего начальства совпала моя логика? — заинтересовался Азаров.
— А с тем самым, про которого вы изволили выразиться: мол, что-то из Моцарта! Кстати, что там насчет военной прокуратуры?
— Пока молчок, — нахмурился Дмитрий. — Но ты не переживай, ребята из горуправления мною, как ты и просил, предупреждены и за клиентами из предоставленного тебе списочка на местах приглядывают… Честно говоря, с коллегами из военки я не слишком дружу… Так что отсутствие их энтузиазма меня не удивило.
— Ничего, — уверенно сказал Яковлев, — оглянуться не успеешь, как энтузиазм у них появится: мой непосредственный начальник, генерал, между прочим, тоже с Военной прокуратурой связался, думаю, совсем скоро ваши местные получат от вышестоящих товарищей по всем положенным местам…
Евгений Лопухин со злостью швырнул телефонную трубку, промахнувшись мимо аппарата. Василий, который во время его разговоров с родным городом, следовавших один за другим уже второй день, как обычно, наблюдал молча из своего угла. Он вообще обладал характером внешне невозмутимым.
Вот и теперь, вздохнув, неторопливо поднялся, подошел к столу и аккуратно поправил телефон, вернув трубку на рычажок. И только после этого поинтересовался: