Наутро майор выглядел свежим и энергичным, видимо, поздний разговор привел его в хорошее настроение. Мы отправились прямиком к начальнику управления и были приняты немедленно. Начальник был из молодых, но уже обретал необходимую солидность в речи и жестах.
— Краевое управление обновлено едва ли не полностью, — сказал он после того, как мы объяснили нашу задачу. — В свое время здесь такое вскрылось!.. Конечно, могло быть и по-вашему, борьба тут шла не на жизнь, а на смерть.
— Кто бы мог нам помочь в прояснении ситуации? — спросил я.
— Да вот Андрей Федорович, — указал начальник на полковника, встречавшего нас. — Ему мы поручили опекать вас, с ним и решайте все вопросы. Если возникнут сложности, обращайтесь ко мне без всяких… Мы заинтересованы поскорее изжить прежние грехи, даже если мы в них и не замешаны.
Не так уж много времени прошло, думал я, переходя в соседний кабинет Андрея Федоровича. Как же это они успели так решительно обновиться?
— А что, — спросил я у полковника, — тут действительно все новые люди?
— В абсолютном большинстве, — отвечал он.
— А почему потребовались такие перемены? Он в некотором замешательстве посопел.
— Перемены в обществе, — он широко улыбнулся. — Это между нами, но местные комитетчики загремели в полный рост, как говорится. Эта самая комиссия их под монастырь подвела.
— Какая комиссия? — не понял я, хорошо помня, что, по данным Дмитрия Сергеевича, комиссия Соснова лишь чуть погладила их против шерсти.
— Депутатская, — подсказал полковник. — Да вы наверное знаете, депутат Соснов Вадим Сергеевич.
Я растерялся.
— Но у меня есть данные, что работа комиссии не вызвала больших потрясений.
— Давайте сначала уточним, о какой комиссии идет речь, — благожелательно улыбнулся полковник. — Сначала депутатская комиссия расследовала дело о продаже оружия. Там наш комитет проходил разве, что исполнителем, и потому больших потрясений действительно не произошло. Но позже была создана еще одна комиссия, уже не депутатская, а по прямому поручению Президента, но по инициативе того же Соснова, для расследования исключительно комитетских внутренних дел. Работа той, второй комиссии проходила в условиях строжайшей секретности, так что вы могли о ней ничего не знать.
— Действительно, так оно и есть, — кивнул я. — А вы, господин майор, что об этом знаете?
— Я же говорил вам, тут были вскрыты большие нарушения.
— Значит, в первом случае Соснов спас честь комитета, — отметил я, — а во втором случае он его же и похоронил?
— На этом он стал председателем комитета, — сказал полковник.
— Мы можем ознакомиться с материалами той, второй комиссии?
— Конечно, — улыбнулся полковник. — Компьютером владеете?
Я глянул на молчаливого Сережу Семенихина и заметил, как тот сразу воспрял, выпрямился в кресле и важно поправил очки.
— Вполне, — сказал я.
Мы перешли в компьютерный зал и сели к машине. Вначале майор Скачков наблюдал за действиями Сережи с некоторой снисходительностью, но, когда тот прошел несколько порогов секретности, ожил, заинтересовался, стал задавать вопросы. Сережа сунул в рот жвачку и потому отвечал коротко и чуть свысока. Полковник, сидевший рядом, ничего не понимал и потому поощрительно улыбался.
Потом Сережа чем-то щелкнул, и из принтера полезла бумага.
— Александр Борисович, это вас заинтересует, — сообщил он.
Оказалось, это протокол комиссии, где черным по белому было написано, что дискета с оперативной информацией компрометирующего характера была вручена депутату Соснову одним из сотрудников краевого управления службы безопасности, но исчезла из вещей депутата после обыска в вечер накануне убийства капитана Ратникова.
— Интересно, — отметил я. — Дело об убийстве капитана в то время еще не было закончено, но информация об этом к ним так и не поступила.
— Все и без того было ясно, — отвечал полковник.
— Вот еще, — произнес Сережа, и принтер выдал еще одну интересную бумагу.
Оказалось, во время работы первой комиссии депутат Соснов был подвергнут шантажу со стороны отдельных работников управления. Ему угрожали раскрытием его сотрудничества с КГБ в качестве сексота.
— Но он оказался крепким и стойким борцом, — закончил я на высокой ноте.
— Но так оно и было, — осторожно заметил Скачков, уловив мою иронию.
— Сережа, — сказал я, — давай имена. Кого он с этой дискетой завалил персонально и кто мог этому решительно противостоять.
— Не понял, — сказал Сережа.
— Короче, — сказал я. — Кто убил Ратникова?
— Я вижу, вы настаиваете на своей версии, — сдержанно произнес Скачков, — но признайтесь, для этого нет оснований.
— Почему же, — возразил благодушный заместитель начальника. — Все могло быть, знаете ли.
Обновив прежний состав управления, новички были не прочь раскопать против прежних побольше компромата. Их, как и всех гэбэшников, терзал неизжитый комплекс неполноценности.
— Есть, — сказал Сережа без эмоций.
Я с нетерпением ждал, пока появится из принтера новый лист. Это оказался документ, перечисляющий выявленные неблаговидные дела некоего начальника отдела, чьи подчиненные были уличены в прямой уголовщине. Инкриминировалось ему и использование в качестве агентов различных аморальных личностей, к примеру Виктора Юхновича, кличка Щербатый. Этот начальник отдела заблаговременно отравился, но его подчиненные пошли под нож.
— Сережа, — сказал я взволнованно, — ныряй в личные дела!
— Ну вряд ли это возможно, — усмехнулся Скачков. Сережа Семенихин фыркнул и стал манипулировать компьютерной мышью. Я всегда с большим интересом наблюдал, как он это делает. В этом было, я должен признаться, что-то творческое. Если бы он еще перестал ритмично двигать челюстями, я бы назвал его в такие моменты вдохновенным. По-своему, разумеется.
— Г-хм, — пробормотал майор Скачков, и я понял, что Сережа преодолел их секретные барьеры. — Похоже, полковник, нам надо пересмотреть наши допуски.
— Могу вас уверить, у нас все по уставу, — сказал полковник.
— Александр Борисович, нашел, — объявил Сережа, и я услышал в его голосе торжество, что было для него не характерно — эмоции он выражал чрезвычайно редко.
— Нашел убийц? — спросил я, взволнованный не меньше его.
— Ну уж, так сразу и убийц, — пробормотал Скачков.
— Да, — сказал Сережа. — Это пока только подозреваемые. Сейчас я выведу их на принтер.
— Кто же это? — занервничал и полковник.
— Успокойтесь, Андрей Федорович, — сказал Скачков, широко улыбаясь. — Речь идет о выявлении лиц, чье участие в том деле могло быть вероятно.