Он прервал себя на полуфразе и нервно оглянулся.
Александр Андреевич почувствовал, как заныло сердце.
— Да что случилось?
— Ничего страшного! — спохватившись, стал успокаивать его Назарян. — Власти начали какую-то очередную проверку деятельности секты, придется подождать до завтра, когда чиновники уберутся из центра. Поедем пока в гостиницу, тем более что и так поехали бы в любом случае — вам, как человеку пока непосвященному, не разрешается ночевать в общине.
— Не очень и стремлюсь! — откликнулся Лисовский.
И они пошли к выходу, мимо снующих невысоких японцев с непроницаемыми, словно из древнего фарфора, лицами, мимо развязных, шумных американцев, надменных немцев и англичан, мимо коренастых полицейских, с профессиональной недоверчивостью посматривающих на пассажиров.
— Поедем к американцам, в «Хилтон», — сказал Назарян Лисовскому, когда они уселись в такси. — Это, конечно, дороже, чем обычная японская гостиница, но я к их экзотике так и не привык, думаю, что и вам будет не очень уютно ночевать за бумажными стенами и на циновках.
— Я не против, но не знаю, хватит ли у меня денег…
— Расходы берет на себя принимающая сторона. Этот деловой обычай японцы довели до совершенства: вы и девочку можете получить за счет фирмы, если захотите…
— Нет уж, — улыбнулся Лис. — Первым делом самолеты.
— Что? — рассеянно переспросил погруженный в свои думы монах.
— Да нет, это просто поговорка из старого фильма.
— Поговорка поговоркой, но если что, скажите, не стесняйтесь.
— Скажу.
2
«Хилтон» оказался действительно чисто американским отелем, разве что обслуживающий персонал в большинстве своем состоял из вышколенных японцев и очаровательных японочек, отменно, впрочем, владеющих английским языком.
Без особых проволочек, с массой улыбок, сопровождавших процесс оформления на постой, они получили двухместный номер на одиннадцатом этаже и, не мешкая, поднялись в него. Не обремененные багажом, несуетливые, несолидные, они производили впечатление серьезных бизнесменов. Таковыми, при некоторых оговорках впрочем, и являлись.
В номере Лисовский разделся, повесил куртку во встроенный одежный шкаф у входа.
Назарян же беспокойно ходил по комнате.
— А почему власти интересуются вашей сектой? — спросил Александр Андреевич. — Есть какие-то нарушения?
— Да нет, какие нарушения? Като не лезет ни в политику, ни в экономику, никому не мешает…
— Тогда в чем дело? Вдруг про нас узнали?
— Э, ерунда! Просто в этой стране развелось много святых, которые любят власть и деньги, а верующих на всех не хватает!
— А плутоний ему зачем? И разработки вдобавок?
— Вот это вы у него сами спросите! — рассмеялся Жора. — Только сначала деньги получите!
— Обязательно! — серьезно заверил Лисовский.
— В общем, вы располагайтесь и отдыхайте. Я съезжу в центр, вернусь часа через полтора-два. Тогда и отметим приезд.
Лисовский уже понял, что это не просто слова, что армянин московского разлива любит все отмечать и частенько ищет повод для этого. Лисовскому такая черта характера сопровождающего его монаха была только на руку.
Когда Назарян ушел, Александр Андреевич бессмысленно бродил по двум комнатам номера, не зная чем заняться. Включил телевизор. Слегка гортанное лопотанье японских дикторов, хриплые взвизги дерущихся самураев, рычанье и кряканье жирных борцов сумо — все это было ему непонятно и неинтересно. Он выключил телевизор и решил пройтись по отелю, прихватив с собой русско-японский разговорник.
Рестораны располагались на втором этаже и на крыше, но они пока не интересовали Лисовского. Он спустился лифтом на первый этаж, где кроме администрации располагались магазины сувениров, напитков, всяческих мелочей, а также обменный пункт валют. Возле него никого не было, и, перелистывая разговорник, Лисовский подошел к окошку, за которым сидел моложавый японец в белой рубашке при галстуке и в очках.
— Сумимасэн, Сумитомо гинко? — заговорил он на ломаном японском, сверяясь с разговорником.
«Будьте добры, банк «Сумитомо», — хотел сказать Александр Андреевич. К счастью, японец понял правильно. Осклабился, демонстрируя крупные, чуть выдающиеся вперед зубы:
— Хай! Сумитомо гинко! Нани га хосий дэс ка? (Да! Сумитомо. Что вы хотите?)
— Эйго га дэкимас ка? — слегка запинаясь, но достаточно бойко спросил Лисовский.
А спрашивал он, говорит ли банковский клерк по-английски.
— О да! — снова осклабился парень.
С облегчением вздохнув, Александр Андреевич спрятал в карман словарь. Английский он знал довольно прилично.
— Мне бы хотелось проверить, есть ли на счету… — Он не торопясь, чтоб не напутать, назвал номер. — Есть ли на этом счету деньги?
— Минутку.
— Клерк повернулся вместе с креслом к приткнувшемуся сбоку компьютеру, потыкал в клавиши, вызывая банк данных. Долго гнал по экрану снизу вверх колонки цифр. В конце концов повернулся к Лисовскому и сказал, слегка пожав плечами:
— Прошу прощения, но такого счета в нашем банке нет.
Александра Андреевича бросило в жар.
— Вы… вы хорошо смотрели?
— О да!
И японец без запинки отбарабанил все восемь цифр номера.
— Может быть, вы неправильно записали номер? — сочувственно спросил он.
Лисовский взглянул на чек.
— Позвольте? — клерк протянул небольшую, но жесткую ладонь.
Александр Андреевич не собирался показывать ему чек, но замешкался, растерялся и не заметил, как японец успел выхватить у него гладкую, скользкую бумажку.
Через минуту служащий вернул чек и печально покачал головой:
— Нет, уважаемый господин, у нас нет таких чеков. У нас нет такого счета. С вами кто-то пошутил, извините.
3
Оглушенный новостью, униженный, растерянный Лисовский побрел к лифту, по ошибке вышел не на своем этаже, потом по лестнице добирался до своего номера не меньше получаса.
Он потерянно сел на кровать, тупо глядя перед собой.
Итак, его обманули. Провели! Чего же еще можно ожидать от людей, разрезающих несговорчивых партнеров чуть ли не на части, причем живьем? Что делать? Возможно, все россказни Назаряна про секту — блеф, а на самом деле это какие-нибудь арабские террористы, которые расправятся с ним, как только получат груз. Значит, пока они его не получили, у него есть шанс остаться живым. Жора любит выпить, надо во что бы то ни стало сегодня отметить с ним приезд, если, конечно, он вернется. Пить долго, а между делом подсыпать ему порошка. Обычного снотворного. И тогда пусть ищут. А тем временем, глядишь, и Боря Лазкин с немцем объявятся. Наврать можно что угодно, выхода у них не будет, придется поверить всему, что скажет Лис. А Лис скажет, что его увезли силой, под пистолетом, и только здесь он смог убежать и дождаться подмоги. Если груз будет с ним, он будет не только прощен, но и обласкан…