— Как вас тогда понимать, в таком случае?
Петрушин посмотрел на Грязнова совсем не ласковым взглядом, но ответил:
— Видите ли, в чем дело… Мы свой первоначальный штат набирали сразу, без объявлений, без конкурсов. Наши ребята, назовем их экспертами…
— …или сутенерами, — вставил, наверное, вовремя Слава.
Петрушин покосился, но возражать не стал:
— Ну допустим… Так вот, с первого дня существования фирмы в ней работала Дина Венгерова, женщина бесподобная, все вам скажут. Но, человек ищущий, она не захотела отдавать работе всю себя…
Довольно уморительно было наблюдать за тем, какие метаморфозы претерпевает лицо оперуполномоченного, когда он слышит такие почти идеологические термины, призванные характеризовать первую древнейшую профессию.
— …В общем, Дине повезло, она нашла хорошую работу в туристическом агентстве, причем гидом. Это нормально, если учесть, что она знает два европейских языка, английский и французский. Но у нас такое правило, как в армии по дембелю: хочешь уйти — подготовь себе замену. Когда Дина привела Катю, многие сомневались — Катя явно проигрывала, в ней не было европейского лоска. Зато потом она проявила себя очень умелой и здравомыслящей девушкой. Я не знаю, как надо реагировать на ваши слова. Неужели она настолько была пьяна, что не заметила, как ее волокут в ванну!
— А почему вы решили, что ее туда волокли? Может, она села туда сама, а потом кто-то, кому она доверяла, схватил ее за горло!
— Ну не знаю! Мне всегда казалось, что Катя слишком осторожна и себе на уме, чтобы поддаться на дешевую провокацию в центре города!.. У нас такие правила, как я говорил, уходишь — ищи замену. Вот когда Дина нашла себе чистую, спокойную, почти такую же, как раньше, работу, никто не возражал. Дали ей прекрасную характеристику, и вперед, милая, к новым высотам! А Мещерякова, девочка нетренированная, ног раздвинуть не может без осложнений!.. Но со временем научилась…
— Давайте попробуем оторваться от производственной терминологии, — говорю ему. — Нам бы что-нибудь о производственных отношениях поподробней: друзья, враги и так далее…
— Откуда же у нас враги? — развел руками Петрушин. — Кто справляется — зарабатывает, кто не справляется — уходит. У нас уж точно железный принцип: клиент всегда прав!
— То есть вы уверены, что из ваших работников никто не мог так возненавидеть Мещерякову, чтоб желать ее смерти?
— Абсолютно! У нас пока еще спрос опережает предложение. Понимаете, о чем я? Поэтому девочкам делить нечего.
— А допустим, такой вариант: Мещерякова заразила добропорядочного гражданина какой-нибудь постыдной болезнью?
— Тоже исключено! Вот у нас свой врач по договору работает… Исключено абсолютно!..
— Подтверждаю, — кивнул крупный человек по имени Коля. — Все дамы в порядке.
— Вы вообще-то кто по специальности? — неприязненно спросил Грязнов.
— Гинеколог, — спокойно ответил врач и добавил: — Пусть вас не волнует место, где я работаю. По большому счету я выполняю те же операции, только за другие деньги и, может быть, чуть лучше их делаю, чем в клинике.
— Доктор, наживайтесь как можете! — отмахнулся Грязнов. — Я спросил, вы ответили — все нормально. Лучше скажите, с чего это вы вдруг не своим делом занялись?
Петрушин вдруг закашлялся.
Коля посмотрел на него, догадался, что это сигнал, но на всякий случай спросил:
— О чем вы?
— Да ты сам, дорогой, говорил, что каких-то недостреленных пользовал. Ты что, коновал, от всего лечишь?
— Да нет, понимаете…
— Я думаю, что гражданин Петрушин должен расставить все точки, — сказал я, пристально глядя на побледневшего директора фирмы сексуальных услуг. — Во-первых, заканчиваем послужной список Кати и Дины, во-вторых, кому Николай оказывал нетипичную помощь. И попрошу поторопиться, дело весьма важное. Если вы еще в этом сомневаетесь, то к вашим услугам следователь Прокуратуры России. Ну?
— Вас понял! — приложил руку к груди Петрушин. — Мещерякова взяла отпуск за свой счет на три недели и должна была выйти на работу только завтра. Обычно я такие дела не приветствую, но ее отпросила Дина Венгерова. А это женщина выше всяких похвал и рекомендаций. Мы с ней все это затевали… Поэтому я не мог не отпустить. К тому же вчера вечером Дина мне звонила…
— Во сколько?
— Да уж где-то в районе одиннадцати. Сказала, что приехали обе, все хорошо, ну и вот…
— Понятно. А раненый?
— Понимаете, я обещал молчать…
— Мужик! — рявкнул на него Грязнов. — Ты должен проникнуться одним святым чувством: от холодной и вонючей камеры тебя отделяют не дни, а часы, а ты кокетничаешь с нами, как голубок, прости Господи! Ты, может, и не знаешь, а медик твой должен быть в курсе — в больницах врачи обязаны сообщать обо всех случаях огнестрельных и колото-резаных ранениях. Если не ты, так твой доктор поедет сейчас с нами. А не поедет в том случае, если мы будем знать обо всех, кто получил в вашей хате негинекологическую медицинскую помощь. Считаю до трех с четвертью… Раз!..
— Вы как хотите, Владимир Николаевич… — начал было Коля-гинеколог.
Но Петрушин не дал ему договорить:
— Ладно! Мой грех, сам и расскажу. У меня есть один знакомый предприниматель, душевный, интеллигентный человек. Мы много помогали друг другу. Согласитесь, в наше время это редкое качество, особенно среди бизнесменов новой волны. Нравы, знаете ли, волчьи…
— Ваш приятель тоже по публичной части работал? — с грубоватой веселостью спросил Грязнов.
— Простите, не понял?
— У него, спрашиваю, тоже публичный дом был?
Петрушин некоторое время помедлил с ответом, прикидывая, наверное, стоит оскорбиться на такие некрасивые слова о его детище или лучше смолчать. Победил здравый смысл.
— Н-нет, — натянуто сказал он. — Знакомый работал с недвижимостью. Так вот, московская недвижимость всегда в цене, как вы знаете, — криво усмехнулся директор. — Кто с ней работает, крутит большие деньги, но и риска хватает, без хорошей охраны не проживешь. У него в охранниках был один тип, ну, явно с уголовным прошлым, а может, мне так казалось. Этот охранник вчера и приехал ко мне, сказал, что какие-то люди обстреляли его прямо на улице. Не знает, ни кто, ни за что. Сказал только, что у моего знакомого неприятности. Коля обработал рану, перевязал, и он ушел.
— Наверное, ты сейчас будешь божиться, что не знаешь, как того охранника звать-величать? — нехорошо улыбаясь, спросил Грязнов. — Оно понятно, кто же у челяди фамилию спрашивает, Ваньками-Петьками зовут! Имя хоть знаешь?!
Мне передается Славина горячность. Ведь это может быть не просто совпадение, это может быть так долго разыскиваемый нами… Ну?
— Ну почему только имя? — как-то даже обиженно молвил Владимир Николаевич, щенок с умными, но порочными мозгами, который деньжищ имеет столько, сколько мне за самую долгую жизнь не заработать. И все же я ему не завидую.