— Кажется, он просек, — хмуро ответил оперативник. — А может, рацию услышал и просек. Она же, падла, и трещит, и пищит, и п…, а вот говорить толком не может! Короче, заперся он, ни слова не говоря!
— Кто еще есть в доме? — отрывисто спросил Грязнов.
— Женщина…
— Его женщина?
— Вроде нет. В разных комнатах были…
— Та-ак, — протянул Грязнов. — Это хуже, хуже некуда. Что делать будем, орелики?
Те угрюмо молчали.
— Подозреваю, что у нас чрезвычайное происшествие, — сказал почти спокойно Грязнов. — Если женщина в доме не его подружка, она имеет все шансы стать заложницей. Что мы тогда будем делать всей оравой? Провожать их в аэропорт?
И сам себе ответил:
— Придется — будем провожать.
Очевидно, Петров подсматривал сквозь занавески, потому что через несколько минут подал голос:
— А-а, и ты здесь, Грязнов?! Ну, значит, по мою шкуру приехал! Из-за меня весь шухер! Мелочь, а приятно!..
— Константин! — крикнул в ответ Грязнов. — Константин! Сдавался бы ты на фиг!
— Ну да, конечно! Сёдни ты не в трико и с газеткой за мной пришел, как в первый раз! Сёдни ты при параде! Небось в газету хочешь сфотографироваться со мной вместе! Так я не против! Только сначала в игру поиграем, хочешь?
— В карты, что ли?
— Да не, детская игра. «А ну-ка отними!» называется.
— Чего?
— Баба тут со мной! Смекаешь? Вот если бабу у меня отымешь живую или мертвую, тогда хошь лови, хошь дави меня — твоя воля!
— Это ты зря, Петров!
— Дак куда мне деваться? Сдамся — к стенке поставите. Расстреливаться не очень приятно, а, Грязнов? Вдруг у меня коленки задрожат — презирать будете! А если на лету срежете — оно красивее. Скажи, Грязнов?!
Слава тяжело сел на широкий пень, обработанный плотником под кресло со спинкой, закурил. «Неужели снова провал? — горько думал он. — Будь я в меньшей степени материалистом, подумал бы, что вместе с этим Петровым на нас с Сашкой навалился какой-то злой рок».
Тем временем, предупрежденные по рации, ближе к домику номер девять начали подтягиваться спецназовцы.
Грязнов хотел бы, чтоб они продвигались скрытно: сейчас любой внешний раздражитель мог окончательно вывести Петрова из равновесия. Но спецназовцы, получив сообщение о том, что местонахождение преступника обнаружено, шли в открытую, наверное, рассчитывали подавить рецидивиста психически. Они не знали, что человек с невинной и смешной кличкой Буряк не из тех, которые, попав в клещи, сначала хохочут и матерятся, расстреливая в белый свет все патроны, потом, скованные наручниками, плачут и ведут переговоры о том, каким образом скостить срок. Буряк не ждал снисхождения, да и характером был покрепче, чем издерганные друзья-уркаганы.
Заметив спецназовцев, Петров весело крикнул:
— Ну, Грязнов, удружил! С таким почетом меня еще не брали! Сдаться, что ли, а? Не погладят тебя по головке, если с такой оравой ты все равно меня упустишь!..
Грязнов не отвечал. Ситуация была как раз такая, что надо было ждать, какие шаги предпримет Петров. Пока что он хозяин положения. И это плохо, очень плохо.
— Что делать будем? — спросил у него начальник райотдела милиции.
Он тоже был озабочен, тоже не хотелось проваливать такую масштабную операцию. Это ведь штука такая: удачно провели операцию — поощрения идут вверх по цепочке, в случае неудачи тем же путем сверху донизу лепят взыскания.
— Что делать? Что делать? — почти простонал Грязнов. — Отдаю голову — будет он от нас закрываться теткой, пока ноги не сделает. Нам остаются только превентивные меры. Пусть часть спецназа, большая часть, — они уже покрасовались перед Петровым, особого впечатления на него не произвели, — теперь пусть рассредоточатся по лесу и ведут его, пока можно. Надо дать в Москву ориентировку, указать номера и марки всех машин, которые у нас тут есть. Петров может потребовать любую. Ну что еще? Пусть снайперов приготовят на всякий случай. А впрочем… — Грязнов устало махнул рукой. — Просто скажи им, как я облажался. Они сами знают, что делать.
Томительно тянулись минуты. Петров выжидал или задумал что-то. Во всяком случае, голоса не подавал. Обитатели дома отдыха, предупрежденные милицией, прятались в коттеджах, наиболее смелые и любопытные, однако, торчали в окнах, игнорируя энергичную жестикуляцию отвечающего за их безопасность участкового уполномоченного.
Наконец Петров что-то решил.
— Грязнов! — крикнул он. — Наверное, пора мне сваливать, как думаешь?
— Тебе видней, Константин, — откликнулся Слава.
— Понимаешь, я, кроме тебя, никого в этой ментярне не знаю. Из них никто мне цену не знает, так?
— Да.
— Давай я через тебя всем этим отрядом управлять буду. Чтоб они четко знали, где кому стоять, пока я с кралей буду кружить прощальный вальсок.
— Согласен.
— И правильно, Грязнов, куда ты денешься! Ну скажи мне теперь, какие у вас тачки есть? Надо выбрать, на какой поедем.
Грязнов оглянулся и не торопясь стал перечислять:
— «УАЗ» милицейский…
— Не, это не надо!
— Крытая машина «КамАЗ»…
— Это в которой пятнистые приехали? — спросил Петров, имея в виду спецназ.
— Да.
Тот подумал немного и тоже отверг:
— Не надо. Еще есть?
— Есть. Два автобуса.
— С мигалками?
— Без мигалок. Обыкновенные автобусы Ликинского завода.
— Кто водители? Менты?
— В одном гражданский.
— Вот с этим и поеду! Значит, так, Грязнов. Ты не злись, если, может, что не так, а, Грязнов! Когда еще мне придется такой оравой вашего брата покомандовать!.. Так это, распорядись, Грязнов, чтоб все ваши тачки оттянулись в сторону, а мой автобус поставьте так, чтобы он своими фарами смотрел прямо на дорогу. Ясна задача?
— Ясна.
Грязнов встал с пенька и пошел туда, где у центрального въезда на территорию дома отдыха стоял весь задействованный в операции транспорт. А пока он шел, в голову пришла счастливая мысль.
3
Возле машины «УАЗ», где работала рация, собрались все нужные Грязнову люди — начальник райотдела, начальник отдела уголовного розыска и командир спецназа.
— Нужен человек, который может водить автобус! — с ходу потребовал он.
— Наши все могут! — заявил командир спецназа.
— Это да, но они у вас все лбы, клиента могут спугнуть. Нам бы человека поскромнее статью, но профессионала.
Грязнов коротко пояснил ситуацию и свой план — посадить за руль автобуса переодетого оперативника.