– Спешишь? – обратился к Алексею Петровичу Акимов.
– Пора.
– Ты чем сейчас занимаешься?
– Ну если я депутат съезда, на который в большинстве своем съезжаются бизнесмены…
– Какой ты бизнесмен? – презрительно прервал Крота режиссер. – Ты больше смахиваешь на полковника с Лубянки.
– Вот это глаз! – восхитился Станислав Станиславович. – Будем делать с тобой кино, Татаринцев! А ведь он прав, – обернулся к Соне Акимов. – Правда, бывший, но полковник. И точно с Лубянки.
– Спасибо, что хоть вы две звездочки на погоны прибавили, – открыто улыбнулся Крот. – А что, разве бывшие работники Лубянки не могут быть бизнесменами?
– Могут, Алексей Петрович, – опередила всех с ответом Соня.
– Всего доброго, – поднялся Крот. – Рад был с вами познакомиться, Герман Витальевич, – протянул он руку режиссеру.
– И я был очень рад, – ответил Татаринцев.
До этого режиссер не удостаивал взглядом Крота, так, скользнул по лицу незнакомца, как по чему-то незначительному, теперь пытливо разглядывал его, и Алексей Петрович не мог не заметить в глазах Татаринцева какой-то затаенной печали.
– Вы хороший режиссер, Герман Витальевич, – расслабился Крот, что с ним бывало нечасто.
– Я знаю, – просто ответил Татаринцев.
В том, что режиссер угадал профессию Крота, ничего особенного не было, но слова были произнесены в присутствии блондинки Сони, а это грозило пусть мелкими, но неприятностями. Дело в том, что Крот заподозрил неладное. Он был убежден, что Соня – подсадная утка, но вот чья – догадаться было трудно. Это могли быть и люди Потапова, и люди криминального мира, равно как и спецы с Лубянки. А может быть, Соня работает и на тех, и на других. Конечно, не плюхнись известный режиссер за столик, Крот наверняка бы выудил, как познакомились Акимов и девушка, при каких обстоятельствах. А с другой стороны, Татаринцев облегчил задачу, ради которой Крот колесил по кабакам. Главную скрипку играет Юрий Андреевич Потапов, а о том, где происходил разговорчик и о чем он шел, Крот узнает при ближайшей встрече с Акимовым.
Примерно так размышлял Алексей Петрович Кротов, ответственный сотрудник внутренней разведки МВД, не спеша проезжая по улицам Москвы.
Александру Турецкому понадобилось немного времени, чтобы узнать, к какой организации принадлежит «мерседес» вишневого цвета. «Мерс» был причислен к Министерству обороны. Однако, позвонив в министерство полковнику, отвечающему за выходы машин, с которым Турецкий был знаком, он узнал, что «мерседес» с номером, указанным следователем, из гаража не выезжал. И вообще, он пока на приколе, потому что генерал-полковник Реутов болен гриппом, а другому начальнику, пусть даже по должности и выше, генерал приказал эту машину не давать.
Турецкий набрал номер Славы Грязнова.
– Что не звонишь? – услышав голос друга, спросил он.
– Только что зашел.
– Обул?
– Не без этого. Полтинник схватил.
– И расплатились баксами?
– Второй раз меня удивляешь! То с джипом, то с баксами!
– Слушай, в документики водиле не заглядывал?
– Все при мне. Могу прочесть.
– Жди. Еду, – ответил Турецкий и положил трубку.
А минут через двадцать он уже входил в кабинет начальника МУРа Грязнова.
– Борзов Аркадий Максимович… Ничего тебе не говорит эта фамилия? – просмотрев запись, спросил Александр.
– Борзов считается классным мастером по машинам. По угнанным. Красит, драит, перебивает номера, ну и так далее… Работает в Красногорске. Есть на окраине Красногорска небольшой такой заводик.
– Едем. Захвати с собой людей.
– Мои люди всегда наготове.
Грязнов со вздохом достал заветную бутылку, плеснул в рюмку коньяку и выпил.
– Ты что?! – удивился Турецкий. – А мне?
– Тебе достаточно. Уже где-то тяпнул.
– Заметно?
– Другой, может, и не заметил бы, а меня, брат, не проведешь!
– Наливай для храбрости, – улыбнулся Александр. – Едем-то в полной боевой.
– Тогда можно, – сразу согласился Слава. – А обул спокойно, как всегда. Выхожу, и водила вылетает. Аркадий Максимович… И, конечно, начал права качать. Смотрю на вмятину, что еще с прошлого раза осталась от «ауди», почесываюсь. Что, спрашиваю, делать будем. Тут как раз Серега на служебке подкатил. Документ у этого Борзова оказался в порядке, досмотр запрещен. Но Серега – гаишник битый, какая-никакая, но авария. Виновен водила «мерса». Потребовал документы, переписал данные, отдал честь. Здесь я заартачился. Что ж ты, говорю, капитан, уезжаешь? Джип-то знаешь сколько стоит? А он в ответ: погляди на «мерс». У того фара разбита и крыло помято… А дальше хреновато получилось, Саша.
– Те, кто на заднем сиденье, голосок подали? – предположил Турецкий.
– Приоткрыл один из них окно, протянул стольник и говорит. Я, говорит, всегда уважал тебя, Грязнов.
– Узнал его?
– Голос вроде знакомый, а лица сквозь окна затемненные не разглядеть. Видно, что в очках черных был…
Зазвенел телефон.
– Еще раз привет, – подняв трубку, ответил на приветствие Слава. – Вы готовы? Отлично. Быстро к Петровичу, форма полная. Гранатомет… Ты, милый, еще бы гаубицу попросил! Двухсоттрехмиллиметровую! Через пять минут выезжаем.
Заводика на окраине Красногорска не оказалось, хотя приехали точно по адресу. Зато за фигурной чугунной оградой стояли два здания в стиле а-ля рюс, а проходная была похожа больше на сказочный теремок, чем на проходную в обычном понимании этого слова. Ворота были распахнуты, и к зданиям то и дело подъезжали машины.
– Так это же фирма «Аргус»! – кивнул на вывеску Слава. – Чугун, бронза, камины, памятники, изразцовые печи… Чего только не делают! И все на высшем уровне! Надо отдать должное. Народ сюда ездит богатый.
– Да уж, не бедный, – подтвердил Голованов. – По машинам видать.
– Ты с кем разговаривал?
– С Панкратычем.
– Значит, адрес верный, – успокоился Турецкий. – Пойдем в теремок, Слава, глянем.
Внутри теремок выглядел еще лучше, чем снаружи. Посетителей встретила вежливая молодая женщина, поинтересовалась причиной их появления. Услышав, что мужчины хотят взглянуть на проспекты изделий фирмы, пригласила их за столик и выложила перед ними прекрасно изданные, отлично иллюстрированные проспекты.
– С директором знаком? – шепотом спросил Турецкий.
– Виделся.
– Припомнит он тебя?
– Наверняка!
– Как считаешь, есть смысл потолковать с ним?
– Смотря как…