Г р я з н о в. Вы нам не доверяете?
Г о р ю н о в. Вам доверяю. Но разве не бывает у вас утечки информации? Только честно.
Г р я з н о в. Да всякое бывало. Что да – то да. А вы откуда знаете?
Г о р ю н о в. Я же не говорю вам, мол, сначала перекройте каналы утечки информации, потом будем разговаривать. Но все равно. Вот вы записываете мои показания с моего согласия, а откуда я знаю, в чьих руках эта запись потом окажется?
Г р я з н о в. Так что вы предлагаете? Раз вы сделали такое заявление и оно записано, то, если произойдет, как вы считаете, утечка, вас тем более постараются убрать, как вы этого не понимаете? Говорите, раз уж начали.
Г о р ю н о в. Я должен подумать. Все взвесить. И прошу обеспечить мою безопасность.
Г р я з н о в. Это как?
Г о р ю н о в. Арестуйте меня. И посадите в одиночку. Я там подумаю.
Г р я з н о в. Я бы с удовольствием, но нет доказательств вашей вины в конкретном преступлении.
Г о р ю н о в. Не сомневаюсь. Учтите, я самый ценный ваш свидетель.
Г р я з н о в. Если вы дадите ценные показания, тогда мы обеспечим вашу сохранность. А ваше родное Министерство обороны не может помочь нам и обеспечить вашу безопасность? Помочь нам и вам?
Г о р ю н о в. Им не до меня. Впрочем, Геннадий Матвеевич, если к нему обратится министр внутренних дел…
Г р я з н о в. Заметано. Сколько вам нужно времени на раздумья? День-два?
Г о р ю н о в. Пожалуй, мне нужна неделя.
Г р я з н о в. Но за это время кого-то еще могут убить.
Г о р ю н о в. Но я-то останусь жив.
Г р я з н о в. Заканчиваем запись ваших показаний. Вашему шефу мы позвоним обязательно. Следствие ждет от вас помощи и правдивых показаний по данному делу.
Слава остановил магнитофон. Вопросительно уставился на меня.
– Длинновато – и ничего конкретного, – сказал я. – Но в общем все ты делал правильно. Надо найти концы. Расколоть его до основания. Что за намеки об утечке информации? Он что-то знает?
– Это для понта, – сказал Слава. – Очень уж шустрый этот Горюнов. Как валенок. Обрюхатил дочку проректора. И что-то там у них не сладилось. Короче, папочка его постарался выгнать, хотя наш Сережа, нынешний помощник генерала Тягунова, подавал большие надежды как будущее национальное достояние. В армии, естественно, стал запевалой. Сорвал связки на морозе во время строевого смотра.
– Есть отчего озлобиться, – согласился я.
В это время Лара без стука вошла в кабинет и поставила перед нами две чашки кофе. Слава выразительно посмотрел на нее, потом на меня. Что-то такое слышал. Но я не собирался переводить разговор на постороннюю тему, тем более при ней. Лара почему-то не уходила.
– Вам будет интересно знать, Александр Борисович, что Володя Фрязин, посланный вами в командировку, несколько раз пытался дозвониться к вам из Украины, – сказала она. – Как раз в ваше отсутствие, когда, по приказу вашей супруги, вы срочно отъехали домой.
Я нахмурился. Терпеть не могу, когда со мной так разговаривают. Хотя Слава не посторонний. «По приказу супруги»! Уже не стесняется.
Слава сочувственно смотрел на меня. И тоже ждал, что я отвечу.
– И что ты ему сказала? – поинтересовался я.
– Чтобы позвонил к вечеру, – ответила Лара.
– Он ничего не передавал? – спросил Слава, видя мое замешательство.
– Что они требуют с него денег за какие-то сведения. Потом сказал, что сюда приезжать не собираются. А у него осталось только на обратную дорогу. Кажется, требуют триста долларов.
Мы со Славой переглянулись. Ничего себе. Вымогают деньги у сотрудников прокуратуры! Это что-то небывалое. Впрочем, все понятно. Их кинули здесь собственные землячки, которых они, разумеется, не нашли. А потерянное с них там потребовали. Вот они и хотят получить деньги даже таким необычным путем.
– Можно обратиться к украинским органам следствия, – вполголоса произнес Слава. – Пусть поспособствуют нашему Фрязину допросить этих оболтусов и составить фоторобот.
– Бесполезно, – сказала Лара, усевшись и закинув ногу на ногу. – Наши ребята из спецчасти к ним уже обращались по другому поводу. Ничего не сделали. – И подставила сигарету под Славину зажигалку.
– Плохо обращались, – сказал я мрачно. – Надо было связаться напрямую с генпрокурором и министром МВД Украины. У тебя все?
– Все, – она пожала плечами. – Сейчас докурю и не буду вам больше мешать.
– А мы пока допьем кофе, чтобы составить тебе компанию, – весело сказал Слава, подмигнув мне.
Она улыбнулась ему со всей обворожительностью, на какую была способна.
Молча, не говоря ни слова, мы посидели еще пару минут, думая каждый о своем. Я думал, насколько мне дорога на самом деле эта девушка. Пусть иногда раздражает. Но это потому, что желает обратить на себя мое внимание. А я – пень с ушами, самодовольный и тупой. И правильно сделает, если наконец пошлет меня куда подальше. Наверное, поспорила с кем-нибудь, что я побегу за ней хоть на край света. Возможно, когда-нибудь побегу. Когда будет уже поздно. Но только не сейчас. Сейчас других забот по горло.
– Ну все, я пошла! – В дверях она опять оглянулась на меня. А я, дурак дураком, сидел с обиженным видом и ждал, когда она закроет за собой дверь. Быть может, навсегда.
Но мне сейчас не до этого. Мне убийцу найти и изобличить надо.
– Ты, конечно, не сказал Горюнову про убийство Садуева? – спросил я.
Он поднял глаза к потолку. Поди, считает меня законченным параноиком. Но сказать все-таки следовало бы.
– Забыл, если честно, – сказал Слава. – А еще, честнее, даже не собирался. Про гибель Садуева было во всех газетах. Уж должен был знать. И сам бы сказал, если бы тот был ему знаком.
– В газетах не писали, как тот погиб, – махнул я рукой. – Но все равно надо спросить при следующем допросе. Что еще? Ему обеспечили безопасность?
– Я уже все организовал, – важно заявил Грязнов. – И его устроили в казарме в Теплом Стане. Среди спецназовцев МВД. Оттуда его возят под охраной на работу в его Министерство обороны.
– Таких условий мы бы ему не обеспечили, – вздохнул я. – Не ценим мы наших свидетелей. Не охраняем.
– Будешь с ним говорить? Допросишь? – спросил Слава.
– Попозже… Хочу попросить тебя съездить в Барнаул. Там служил Горюнов. И оттуда родом этот пропавший без вести Прохоров. Надо разыскать его, в крайнем случае найди его пальцы. Бритва, слесарный инструмент, охотничье ружье… Что-нибудь да осталось, понимаешь? А я постараюсь вытащить бедного Володю из братской Украины. Еще ограбят…
– Думаешь, в Барнауле есть какая-нибудь зацепка? – спросил он, поднимаясь.