– Откройте! – в голос орали все трое.
Иван сломался первым. Самый здоровый, самый сильный, он первым решил, что все – напрасно.
– Конец, – сказал он. – Нас заперли. Мы не выйдем отсюда…
– Нет, – хрипел Рубинчик. – Кривонос, сука, что ж ты зовешь, если падлами себя окружил?…
– Конец, – повторил Иван. – Нам не выйти…
– Что ты предлагаешь, – задыхаясь, спросил Костя Белый. – Застрелиться?
– Могу, – сказал Иван.
– Ну и стреляйся! – заорал на него Рубинчик. – Стреляйся, дурак. А я достану его, я достану эту падлу, я ему в глотку вцеплюсь, я разорву его, суку… – Он поперхнулся дымом и закашлялся.
– Кот! – дым щипал глаза, и они слезились. Иван задыхался. – Кот, – говорил он Белому. – Давай на три-четыре кокнем друг друга. Самоубийство – грех. А убийство – это другое…
– Не могу, – ответил ему Костя.
– Кот, – повторил Иван. – Они не выпустят нас. Они будут там стоять и ждать. Сейчас огонь здесь будет. Я прошу тебя.
И тут действительно вспыхнуло пламя. Им показалось, что оно появилось сразу и везде – со всех сторон.
– Кот! – заорал Иван.
– Давай! – тоже заорал Белый. – Давай, Ванька, мать твою наперекосяк! Давай!
Они встали друг против друга, раскрыли рты и каждый из них сунул свой ствол в рот другому.
– Идиоты! – заорал на них Миша Рубинчик. – Идиоты!
– Три!
В следующее мгновение два выстрела слились в один, и с развороченными черепами Белый и Твердохлебов рухнули на пол.
Рубинчик продолжал кидаться на дверь. Огонь обступал его со всех сторон.
– Я доберусь до тебя! – хрипел он. – Адвокат, сука, я доберусь до тебя! Где ты, Адвокат, гнида?
Когда он в очередной раз бросился на дверь, та вдруг вспыхнула. Огонь перекинулся на его одежду и волосы. Страшная боль пронзила все тело Рубинчика. Уже не было сил в очередной раз броситься на дверь. Он превратился в живой факел. Бегал и кричал от невыносимой боли по бильярдной, пока не упал.
И больше не поднимался.
Еще четверо противников Феликса Портнова прекратили свое существование.
Война продолжалась.
В два часа дня в ресторане Дома журналиста народу было немного.
За угловым столиком, находившимся возле маленькой эстрады, сидели трое хорошо одетых мужчин. То, что они хорошо одеты, бросалось в глаза. Остальные, что сидели за другими столиками, были самыми настоящими журналистами и одеты соответственно – в джинсы и свитера.
Костюмы этих троих были куплены явно не на распродаже. Никакой дешевизны. Было видно, что люди это состоятельные, а тот факт, что собрались они в недорогом ресторане Дома журналиста, говорил о том, что хотя бы один из них принадлежит к писательскому клану. Впрочем, это не на сто процентов.
Разговор не клеился.
Проворный официант обслужил их довольно быстро. Вообще-то подобные гости в этом ресторане были редкостью: официант опытным взглядом определил, что гости эти, пожалуй, здесь впервые. Ему было, разумеется, все равно, зачем они сюда пожаловали. Мало ли причуд у богатых людей. Может, им захотелось посмотреть на какую-нибудь телезвезду, те частенько сюда захаживали.
Хотя для телеведущих время было раннее. Если они появляются, то вечером. Впрочем, будут ли такие господа гоняться за телезвездами, как же… Как будто у них других дел нет!
А у этих дела наверняка были.
Все трое были членами одной из самых крупных и сильных московских группировок. Криминальных, естественно.
Разговор не клеился, потому что настроение у них было подавленным. В Москве творилось черт-те что. Полный беспредел.
В последние месяцы преступность в столице пошла на убыль. Но не потому, что милиция, РУОП и остальные службы стали работать лучше. Отнюдь.
Просто пришло время – и «авторитеты» поняли, что лучше жить в упорядоченном пространстве, чем в условиях преступной вакханалии. Порядок этот, естественно, они устанавливали сами.
А недавно все вдруг полетело в тартарары. Все уходило из-под контроля. И это настораживало, пугало, лишало уверенности.
Молчали они довольно долго. Наконец один из них посмотрел на часы и, кашлянув, обратился к тому, что сидел напротив:
– Я все-таки не понимаю: почему здесь? Мало в Москве других мест?
Тот ответил:
– Я назначил встречу в месте, о котором сам еще утром не думал. Оно внезапно пришло мне в голову. По крайней мере, я уверен, что никто не знает о нем.
– Неужели все так плохо?
– Куда уж хуже. Какой-то полный облом. Везде. Куда ни сунься. Что-то происходит, а что – понять не могу. Вернее, понимаю, что обложили со всех сторон, но ведь не менты же. Эти повязаны и вот где у меня сидят. – Он похлопал себя по карману. – А кто тогда?
Третьим был седовласый человек. Он вмешался в беседу коротким отрывистым словом:
– Адвокат.
– Адвокат! – взметнулся тот, кто пригласил этих двоих на встречу. – Он у меня уже в печенках сидит, этот Адвокат.
– Не только у тебя, – заметил Седой. – Другие тоже жалуются. Про бильярдную слышал?
Тот, кто организовал эту встречу, был Сергей Арбатов – молодой, но очень авторитетный в соответствующих кругах человек. Во главе своей группировки он оказался сравнительно недавно, после того как собственноручно застрелил бывшего главаря Семена Зотова по кличке Зуб. После этого убийства судьба Арбатова какое-то время висела на волоске, еще немного – и свои же удавили бы его, но тут на выручку ему пришел Седой. Именно он первым признал авторитет Арбатова, и остальным не оставалось ничего другого, как последовать его примеру.
Полжизни Седой провел в зоне. Вором в законе он стал очень давно, еще в середине семидесятых, и ему были хорошо известны воровские правила. То, что творил Портнов-Адвокат, не влезало ни в какие рамки. Это был не вор, а какая-то озверевшая капиталистическая акула, плавающая в океане первоначального накопления капитала.
Да и при чем тут капиталисты, думал Седой. Те выполняют писаные и неписаные законы бизнеса. А этот? А этому всегда будет мало любых денег, хоть собери все золото мира и отдай ему. Черная дыра, а не человек.
Несмотря на то что большую часть своей сознательной жизни Седой провел в зоне, образование он получил приличное. Там же. Время зря не терял. Большие знания рождают большие печали только у лохов. А он никогда лохом себя не считал.
Когда наступили перемены, он быстро разобрался в проблемах нового времени. Быстро понял, что казавшийся вечным воровской кодекс чести быстро идет на убыль, и принял новые правила игры.
Очень скоро он стал для Зотова незаменимым человеком. На его место он никогда не метил, прекрасно отдавая себе отчет в том, что не сможет держать в руках такую организацию. Слишком энергичным оказалось новое время. Думал так: приспособиться к нему я смогу, а вот двигать его вперед – это уж пусть молодые.