— Какая жалость… — Лиана решила сменить вектор беседы. — А вы где-то уже работаете помимо учебы? — спросила она легкомысленным тоном.
Дмитрий заколебался:
— Ну… Это личный проект, связанный с программированием.
Ага, подумала Лиана, личный проект, как же.
— Может, расскажете подробней?
— Мы с моим приятелем делаем специальные компьютеры для… — Он запнулся. И кажется, уже жалел, что начал говорить.
— Для кого же? — улыбаясь, спросила Лиана. И тут ее ждал сюрприз.
— Для слепых.
— Вы шутите, наверно?
— Черт, зачем я сказал?.. Не пишите об этом, ладно?
Но теперь в Лиане по-настоящему проснулась журналистка.
— Расскажите, пожалуйста!
Дмитрий подумал и сказал:
— Каждый месяц я приношу в университет отчет о практике. Так как тут у нас интересуются, чего студент может добиться сам, без помощи всемогущественной Бауманки.
— Вы что же, не расскажете о слепых? — удивилась Лиана.
Он покачал головой.
— Но почему?!
— Просто не хочу.
Может, просто врет, с надеждой подумала она. Сболтнул, а теперь не знает, как продолжить.
— Не трудно совмещать учебу и работу? — деланно равнодушно поинтересовалась Лиана. По этому поводу у нее была вполне конкретная инструкция от Дениса: прозондировать, чем занимаются студенты Бауманки — любители ночных приключений. Конечно, рассчитывать получить буквальный ответ было бы слишком наивно, но тут любая косвенная информация могла иметь значение.
— И к знаниям, и к работе я отношусь очень трепетно, — заверил серьезный молодой человек. — А все остальное человек всегда может совместить, как, например, сейчас. Вот мы замечательно проводим время, правильно? И мне, математику и зубриле, конечно, трудно представить, что вы сейчас находитесь на работе.
Через двадцать минут Лиана была у Дениса.
— Ну и жук, — сказал Денис, прослушав диктофонную запись разговора. — Впрочем, детка, все это большого значения уже не имеет. Пятно на шее, говоришь, было?
— А то, — заверила Лиана. — Уж я-то в таких вещах разбираюсь.
— Ладно, установлю за ним наблюдение.
Через сорок минут после этого разговора Филя Агеев получил инструкцию сняться со своего наблюдательного поста на Арбате и прилепиться к Дмитрию Либину. А Денис послал фотографии Дмитрия Либина Турецкому по электронной почте.
Александр Борисович был в это время у себя в Генеральной прокуратуре, в присутствии Меркулова, отчитывался перед шефом об оперативной работе, проводимой в отношении Стасова. Перед разговором с генеральным Турецкий на всякий случай связался с Грязновым.
— Слава, без новостей?
— Я бы сразу сообщил, будто ты не знаешь. Роем землю, но никаких следов.
— А к Мелешко ты обращался?
— Ну да…
— Что же ты молчишь? — возмутился Турецкий. — С меня сейчас три шкуры спустят, а он…
— А Нечего тут говорить! — разозлился и Вячеслав Иванович. — Его тоже нигде нет, этого большого государственного мужа. Не то в отпуске, не то на больничном.
— И слава богу, — вздохнул Турецкий с облегчением. — Может, разберемся с Стасовым до его появления.
Положил трубку и пошел к генеральному. Меркулов был уже там.
…Генеральный хмуро покивал и попросил по-прежнему держать его в курсе. Ни про своих детей, ни про чужих историй не рассказывал. Шкур спускать не стал. И вообще он был какой-то уставший, словно бы невыспавшийся.
Когда вышли от генерального, Меркулов шепнул Турецкому:
— Саша, если ты его не найдешь, быть беде.
— Костя, — поморщился Турецкий, — ты-то хоть не дрейфь, не в первый же раз.
— Мне-то как раз ничего не грозит, но тебе точно не поздоровится. Генерального снимут, и тебя в связке с ним — заодно.
— С чего ты взял? — изумился Турецкий.
Меркулов завел его за угол.
— Это уже было озвучено на самом серьезном уровне.
— То есть? — Турецкий непонимающе уставился на Константина Дмитриевича. — Подожди, что происходит? Опять этот его родственничек на нас наезжает? Мелешко?
— Не совсем так.
— Тогда расскажи как!
— Вчера вечером Стасов звонил в администрацию президента. Звонок снова не смогли отследить и страшно переполошилилсь. Генеральный не стал тебе об этом говорить.
— Серьезно?! — выпучил глаза Турецкий.
— Серьезней некуда. Стасов сказал, что они все там — в администрации — неправильно дышат, и вот он приедет и наведет порядок.
— Что неправильно делают? Дышат? — Турецкий засмеялся. — Может, он йоге их научить хочет?
— Смешного тут мало, — укоризненно заметил Меркулов.
— Извини, Костя, но я так не думаю. По-моему, очень смешно. Кроме того, мы-то в чем виноваты? Пусть фээсбэшники этим занимаются, кремлевская служба безопасности и все остальные придурки, которым за это деньги платят! Они же там, наверно, мышей не ловят. А иначе откуда у него все эти телефоны вообще? Может, от Мелешко?
— Мелешко тут ни при чем. Но не волнуйся, на орехи всем достанется.
Турецкий махнул рукой: мол, плевать, как будет, так и будет — и пошел к себе в кабинет.
Через несколько минут позвонил Денис Грязное и рассказал об «интервью» со студентом матфака Либи-ным. Подчеркнул, что Щербак, который следил за братом Жени Земляникиной, Константином, ни разу их вместе не видел. Точнее, он вообще Либина ни разу не видел.
Продолжая разговаривать с Денисом, Турецкий вошел в Интернет и выкачал почту — фотографии. Либина сразу узнал. Это, без сомнения, был один из двух ночных хулиганов. Значит, боксер, подумал Александр Борисович. Ну-ну.
— Сан Борисыч, а как быть со вчерашним письмом? Отсканировать и прислать вам по электронной почте? Факсом?
— С ума сошел? В сейф спрячь. Я после обеда к тебе приеду. Кстати, а что с Бондаревой-Рапановой, ничего не слышно?
— Нет, Сан Борисыч, никаких следов, как сквозь землю провалилась. И вообще, какая здесь связь, не пойму.
Текст из конверта, опущенного в почтовый ящик частного охранного предприятия «Глория»:
«…Под зомбированием подразумевается форсированная обработка подсознания человека, благодаря которой он теряет направляющий контакт со своим прошлым и программируется на безоговорочное, притом неосознаваемое подчинение приказам своего хозяина. Мы различаем «жесткое» и «мягкое» психопрограммирование, причем «жесткого» зомби нередко удается определить по «экстерьеру» и манере поведения (отрешенность на лице, не соответствующая выражаемым в словах эмоциям, необычность цвета белков глаз, вялые интонации голоса, неправильная речь, отсутствие способности сосредоточиться, замедленность реакций и провалы в памяти, нелепая стереотипность поведения), тогда как «мягкий» зомби, по существу, ничем не отличается от всех других людей.