- Ностальгия, крест принадлежал отцу Карлайла.

- Он коллекционировал антиквариат?

- Нет, - я улыбнулся ее предположению - Он вырезал его сам. Когда-то крест висел на стене в приходе, где он служил.

Белла недоверчиво бросила на меня взгляд и снова отвела его.

Интуитивно я ощущал, что ей будет любопытно узнать о произошедшем. Но она молчала, а я не решался прервать ее мысли. Мне было интересно знать, о чем она раздумывает. Что же нарисовало ее воображение, и насколько ее догадки окажутся близки к истине.

- О чем ты думаешь? – вопрос сам сорвался с моих губ.

- Сколько лет Карлайлу? – спросила она отрешенно.

- Он недавно отпраздновал трехсот шестьдесят второй день рождения.

Она отвернулась от стены, и на ее лице было написано то самое выражение предвкушения разгадки, которое я так часто видел на нем в последнее время. Не сомневаюсь, сейчас в ее голове целый рой вопросов. Но я не дал их ей задать и сам начал рассказывать. Историю отца я знал до мельчайших деталей. То, что он не смог описать, я видел в его воспоминаниях.

- Карлайл родился в Лондоне примерно в 1640 году, незадолго до правления Кромвеля. Точнее сказать невозможно, даты рождения простолюдинов тогда не записывали.

Белла притихла и старалась впитывать мои слова как губка, ее заинтересованность поистине безмерна. Я же углублялся в воспоминания отца, словно сам погрузился в те времена.

- Он был единственным сыном англиканского священника. Мать умерла при родах, и Карлайл остался с отцом, человеком крайне нетерпимым. Когда протестанты пришли к власти, священник участвовал в гонениях католиков и представителей других религий. А еще он твердо верил в существование зла и возглавлял облавы на ведьм, оборотней и... вампиров.

Картины того времени и охоты всплывали в моей памяти.

- Они сожгли сотни невинных людей, потому что тех, на кого устраивались облавы, поймать куда труднее. Состарившись, пастырь поставил во главе рейдов своего послушного сына. Сначала Карлайл приносил одни разочарования: он не умел обвинять невинных, и видеть дьявола в душах праведных. Зато он оказался настойчивее и умнее отца. Он нашел настоящих вампиров, которые жили среди нищих и выходили на охоту по ночам. Даже в те времена, когда чудовища существовали не только в легендах, выжить им было непросто. Итак, вооружившись факелами и горячей смолой, - я как мог, старался донести до нее атмосферу тех событий, - люди собрались у логова вампиров, которое обнаружил Карлайл. Наконец появился первый.

Через рассказ я заново переживал последние минуты человеческой жизни отца. Мне было не легко говорить о травле, так как Карлайл часто думал о ней и сожалел, что не поступил иначе. Он бы хотел совсем не участвовать в этом, но ничего вернуть уже было нельзя. Я продолжил:

- Это был обессилевший от голода старик. Почуяв людей, он тут же предупредил остальных и бросился бежать, петляя среди трущоб. Карлайл, на тот момент двадцатитрехлетний, возглавил погоню. Старик мог легко оторваться от преследователей, но, по мнению Карлайла, он был голоден, поэтому внезапно развернулся и бросился в атаку. Сначала он напал на Карлайла, однако противников было слишком много, и вампиру пришлось обороняться. Убив двоих, старик убежал с третьим, а истекающего кровью Карлайла бросил на улице.

Я на секунду закрыл глаза, стараясь лучше объяснить превращение, не вдаваясь в подробности. Ей это знать не к чему.

- Карлайл знал, что сделает его отец. Тела сожгут, сожгут и всех раненых. Чтобы спасти свою жизнь, мой отец доверился интуиции. Пока толпа гналась за вампиром, он полз в противоположном направлении. Карлайл нашел погреб с гнилой картошкой и скрывался целых три дня. Он сидел тихо, и его никто не обнаружил. Лишь когда жизни ничего не угрожало, отец понял, кем стал.

Я замолчал и услышал, что к моему повествованию прислушивается не только Белла, но и отец, который читал в библиотеке. Его история, звучавшая со стороны, заставила его отложить книгу и снова вернуться в дни своей прежней жизни.

Белла же иногда забывала дышать. Интересно, от страха или от любопытства?

- Ты нормально себя чувствуешь?

- Конечно, - кивнула она. Было видно, что ей хочется услышать продолжение.

- У тебя еще остались вопросы, - угадал я.

- Ну, несколько.

Я захотел, чтобы она услышала рассказ из первоисточника, от отца. Ко всему прочему, это позволит ей лучше познакомиться с Карлайлом. Я взял ее за руку и повел к кабинету.

- Пойдем, - пригласил я, - Сейчас ты сама все узнаешь.

ГЛАВА 17. ВЗГЛЯД В ПРОШЛОЕ

Карлайл услышал, что мы остановились перед дверью кабинета.

- Входите, - окликнул он нас, и Белла непонимающе взглянула на меня.

- Ты дышишь громче, чем думаешь, - с улыбкой пояснил я и, открыв дверь, жестом пригласил ее войти.

Библиотека была любимым местом отца и как никакая другая комната в доме отражала характер и личность ее владельца. Здесь были собраны его излюбленные книги. Здесь же хранились и воспоминания о его прошлых жизнях. Он собрал великолепную подборку картин, воссоздающих его путь в качестве вампира. Именно эта цепочка позволила ему найти баланс между сущностью и моральными принципами и занять определенное место в этом мире.

- Чем могу вам помочь? – Карлайл догадывался, что я пришел показать Белле картины.

- Я хочу, чтобы Белла кое-что о нас знала, и как раз начал рассказывать твою историю.

- Мы не хотели вам мешать, - добавила она извиняющим тоном.

- Вы и не помешали, - мягко заверил ее отец и искренне улыбнулся. Она ему очень нравилась, и он считал ее самым лучшим выбором для меня. Я уловил, что он очень доволен, как развиваются наши с ней отношения. И особенно, как Белла влияет на меня, заставляя стремиться быть лучше.

- На чем ты остановился? – спросил меня Карлайл.

- На перерождении.

Я положил руки на плечи Беллы и обернул ее вокруг оси. Мне было приятно думать, что ее участившийся пульс вызван моими прикосновениями, а не окружающей обстановкой. Я не ошибся, видимо почувствовав, что сердце выдало волнение от моих касаний, ее щеки слегка зарумянились.

Стена, которая раскинулась перед ней, представляла собой галерею картин разным мастеров и эпох. Я подвел ее к первому фрагменту мозаики жизни отца, и Карлайл встав за нашими спинами, тоже смотрел на это полотно.

- Лондон середины семнадцатого века, - пояснил я.

- Лондон моей юности, - поправил меня отец. Я почувствовал, что по телу Беллы прошла дрожь, и догадался, что она не заметила приближение Карлайла и испугалась, когда его голос прозвучал слишком близко. Я ободряюще пожал ее плечи, отвлекая от случайного испуга. Она должна чувствовать здесь себя в полной безопасности, а не быть в постоянном напряжении, как сжатая пружина.