— Привет, — прошептала я.
Док оторвался от своего занятия: он как раз раскладывал на столе инструменты. По его щекам катились слезы.
Я вдруг почувствовала себя храброй. Сердце забилось ровнее, дыхание стало глубже и спокойнее — самое трудное осталось позади. Мне приходилось это делать раньше, много раз: я просто закрывала глаза и засыпала. Да, раньше я знала, что открою новые глаза, и все же… Это было знакомо. Бояться нечего.
Я подошла к койке, твердой рукой потянулась за «От боли», положила крошечный квадратик на язык, подождала, пока он растворится. Ничего не изменилось. Боли не было. По крайней мере, физической боли.
— Док, скажи мне одну вещь. Как тебя зовут? Прежде чем наступит конец, я хотела получить ответы на все мучившие меня вопросы.
Док вытер глаза тыльной стороной ладони.
— Евстафий. Это имя передается в семье по наследству. Мои родители были так ко мне жестоки, что…
Я рассмеялась и вздохнула.
— Джаред ждет у входа в большую пещеру. Я пообещала ему, что ты его позовешь, когда все закончится. Только дождись… дождись, пока я перестану двигаться — тогда будет поздно что то менять.
— Я не хочу этого делать, Анни.
— Я знаю. Спасибо, док. Но ты поклялся.
— Пожалуйста…
— Нет. У нас был уговор. Я свою часть выполнила. Ведь так?
— Да.
— Тогда выполни и ты свою. Положите меня рядом с Уолтом и Уэсом.
Док попытался сдержать рыдание, и его худое лицо скривилось.
— Тебе будет больно?
— Нет, док, — солгала я. — Я ничего не почувствую.
Я подождала, когда настанет эйфория, когда все вокруг засияет, как в прошлый раз. Странно… Я не чувствовала разницы. Может, дело было вовсе не в лекарстве, а в любви?
Я снова вздохнула и ничком легла на кушетку.
— Начинай, — сказала я доктору.
Пузырек открылся. Док вылил содержимое на ткань.
— Ты самое благородное и чистое создание в мире. Вселенная без тебя станет мрачнее, — прошептал он.
Это была его речь над моей могилой, эпитафия на моем надгробии.
Хорошо, что я это услышала.
«Спасибо тебе, Анни, сестренка! Я никогда тебя не забуду».
«Будь счастлива, Мел. Радуйся жизни. Цени ее. Ради себя, и ради меня».
«Буду», — пообещала она.
«Прощай», — в унисон подумали мы.
Док осторожно прижал ткань к моему лицу. Я сделала глубокий вдох, стараясь не замечать неприятный едкий запах. Вдохнула еще раз, и надо мной загорелись три знакомые звезды. Они не звали меня — они меня отпускали, отпускали в черную Вселенную, по которой я много раз странствовала. Я погрузилась в черноту, которая вдруг стала светлеть, изменяться. Вместо черной дыры передо мной закружился синий свет — теплая, живая, сверкающая синева… Я поплыла вперед, не испытывая страха.
Начало будет похоже на конец. Меня предупреждали.
Но в этот раз конец оказался неожиданным, удивительным. За все девять жизней со мной не случалось ничего подобного. Это было неожиданнее, чем прыжок в шахту лифта. Я то думала, что больше не будет ни мыслей, ни воспоминаний. Что произошло?
Закатное солнце — все окрашено в розовые тона, они напоминают мне о моей подруге… Как бы ее звали тут? Наверное, что нибудь, связанное с… бархатцами! Бархатцы и еще бархатцы. Она была прекрасным Цветком. Здесь цветы такие безжизненные, такие скучные. Правда, пахнут приятно. Запахи — это самое замечательное на этой планете.
Сзади приближаются шаги. Опять Прядильщица облаков? Мне не нужна куртка. Тут тепло — наконец то! — и я хочу проветриться. Я не буду на нее смотреть. Может, она подумает, что я не слышу, и вернется домой. Она так меня оберегает, а ведь я уже взрослая. Она не может вечно со мною нянькаться.
— Простите? — говорит незнакомый голос.
Я поворачиваюсь, чтобы посмотреть, и не узнаю лица. Она симпатичная.
Лицо из воспоминания заставляет меня вздрогнуть. Это было мое лицо! Но я не помню, чтобы со мной это происходило…
— Привет, — говорю я.
— Привет. Меня зовут Мелани. — Незнакомка улыбается. — Я недавно переехала и, кажется, потерялась.
— О! А куда тебе надо? Я тебя подвезу. Наша машина…
— Нет, это недалеко. Я собиралась пройтись пешком, а теперь не могу найти Беккер стрит.
Новая соседка — как здорово! Люблю новых друзей.
— Это совсем рядом, — говорю я. — Через два дома отсюда, но можно пройти наискосок. Вон там переулок.
— Может, покажешь? Прости, я не знаю, как тебя зовут…
— Конечно! ЯЛепесток в лунном свете, но дома меня зовут Лепа. А ты откуда, Мелани?
Она смеется:
— Ты про Сан Диего или про Поющий мир?
— И про тот, и про другой. — Я тоже смеюсь. Мне нравится ее улыбка. — На нашей улице живут две Летучие мыши. В желтом доме с соснами во дворе.
— Как нибудь зайду, познакомлюсь, — мурлычет она, и вдруг ее голос напрягается. Она вглядывается в темный переулок, как будто кого то ждет.
Там и правда кто то есть. Двое: мужчина и мальчик. Мальчик теребит длинные темные волосы, он как будто нервничает. Может, он тоже потерялся? Его красивые глаза восторженно распахнуты. Мужчина стоит не двигаясь.
Джейми. Джаред. Мое сердце забилось быстрее, только как то странно, неправильно. Непривычно тихо… оно скорее трепетало, чем колотилось.
— Лепа, это мои друзья, — говорит Мелани.
— А а! Привет! — Я протягиваю руку мужчине, он стоит ближе. Мужчина берет мою ладонь и сжимает ее слишком крепко.
Он зачем то тянет меня к себе. Я не понимаю. Что это? Мне это совсем не нравится. Сердце бьется быстрее, мне страшно. Я никогда еще так сильно не боялась. Я не понимаю.
Его рука взлетает к моему лицу, я охаю, вдыхаю туман, который идет из его руки. Серебряное облачко со вкусом клубники.
— Что?… — хочу спросить я, и все плывет передглазами. Больше я ничего не вижу.