— …служил он в Таллине при Сталине. Теперь лежит заваленный, нам жаль по-человечески его…
Слова кончились, он замолчал и, не слыша поддерживающей стрельбы, встревоженно оглядевшись по сторонам, громко позвал:
— Калинин! — Боец не отозвался. — Костян! — И снова молчание.
— Убит, — сообщивший страшную весть ефрейтор Бубликов и сам выглядел покойником. Лицо его было бледно, а губы дрожали, из-за чего казалось, что на лице радиста играет кривая улыбка.
— Патроны есть? — спросил прапорщик, и Бубликов отрицательно покачал головой.
— А гранаты?
На этот раз тот кивнул.
— Прикроешь! — Маркитанов сунул бойцу свой АПСБ, буквально вырвал из кармашков бойцовской разгрузки все еще остававшиеся там «эфки», встав во весь рост, одну за другой бросил их в сторону противника и, вопреки логике, метнулся следом.
Ему повезло, и осколки от разорвавшихся гранат пролетели мимо, и трупы ранее убитых «чехов» с оставшимся подле них оружием лежали совсем рядом — в двадцати шагах. Вот только воспользоваться плодами своего везения ему удалось лишь частично — он едва успел вытащить три магазина и скатиться в небольшую, похожую на воронку яму, как его прижали так, что ни подняться, ни тем более отойти на лучшие позиции не получалось ни при каком раскладе.
— Ну, скоты! — успевший слегка остыть автомат обрадованно рявкнул, и приподнявший башку бандит поник, заливая кровью зелень ежевичной листвы. Но и неосторожно высунувшийся прапорщик тут же ощутил боль — левая ладонь окрасилась красным. Зашипев от боли, Дмитрий переполз в сторону настолько, насколько позволяла ширина ямки. Где-то на фланге изредка потрескивал автомат Агеева. Продолжая лежать, Маркитанов обеспокоенно завертел головой — в его отсутствие «чехи» могли обойти оставшегося в одиночестве радиста. Положение становилось критическим. Радисту требовалась помощь. Но из-за севшей батареи рации связи с командиром группы опять не было. Подумав, а точнее, махнув на судьбу рукой, прапорщик, нажимая спусковой крючок, вскочил и, продолжая стрелять, зигзагом кинулся в направлении Бубликова. Одна из пуль, пущенных ему вдогонку, пронзила колыхающийся материал горки, пройдя в полсантиметре от ребер, вторая пробила автоматный ремень, третья, ударив в голень, заставила Маркитанова споткнуться и потерять равновесие. Он столкнулся с землей чуть раньше, чем над тем местом, где он только что находился, просвистела пулеметная очередь.
— Свезло! — с какой-то отрешенностью процедил Дмитрий, еще не до конца понимая, насколько ему действительно «свезло». Боль в ноге догнала ослепительной вспышкой. В расширившихся глазах отразился свет поднявшегося над хребтом солнца. Потупив взор, Дмитрий увидел укрывшегося за деревом и без конца стреляющего из пистолета Бубликова.
«По кому он все лупит-то?» — пронеслась мысль, и прапорщик, заскрипев зубами, перевернулся, приподнялся на локтях. Как оказалось, наступающие находились совсем близко. Маркитанов вскинул автомат и начал стрелять. Ответные пули взрыли почву, запорошили глаза выбитыми земляными крошками. Высунувшийся из-за ствола Бубликов словно споткнулся, выдвинулся вперед, на мгновенье завис в неподвижности и вдруг, выронив пистолет, стал стремительно заваливаться головой вперед. Разорванная с двух сторон бандана мгновенно наполнилась темнотой.
— Игорь! — Дмитрий, забыв о боли в ноге, рванулся, взвился в воздух, стараясь поддержать падающего. Но вытянутая вперед рука подломилась под тяжестью мертвого тела, и они оба рухнули на землю.
Серега Агеев замер в ожидании — в грохоте идущего боя его слух каким-то чудом сумел выделить треск обломавшегося сучка и чье-то приглушенное восклицание. Он сменил место и прислушался. Но больше до него не долетело ни одного подозрительного звука, тем не менее он продолжал ждать. И не напрасно — двое низко пригибающихся «чехов» появились со спины. Где и каким образом им удалось его обойти, Агеев не мог даже себе представить. Возможно, преодолели открытый участок, когда он переползал, меняя позицию. Но теперь это было не так важно. Затаив дыхание, Сергей осторожно, слегка оттянув вверх, перетянул рычаг предохранителя на автоматический огонь, изготовился к бою и снова замер.
Боевики ступали осторожно, медленно, делая едва ли не два шага в минуту, на лице ближайшего играла победная полуулыбка. Они знали, что их маневр удался, и уже через десяток метров надеялись увидеть спину залегшего за валуном бойца. В их самоуверенности они даже не обратили внимания, что со стороны русского слишком долго не было слышно выстрелов. Тем неожиданнее стало его появление. Точнее, появился не он сам, а ствол автомата, мгновенно плюнувший огнем и свинцом. Первого боевика пули ударили в колени. Завыв, он упал на спину, второй поймал пулю в живот и грудь, уронил автомат и упал вперед, мешая первому воспользоваться своим оружием.
— Получи, получи! — поднявшись во весь рост, Серега перечеркнул обоих длинной очередью трассеров и тут же сам повалился на землю, слегка оглушенный разорвавшимся в кроне ВОГом, осколки от которого осыпали его горку, впрочем, не причинив особого ущерба его шкуре.
— Говнюки хреновы, почаще бы так! — радостно ругался Сергей, выгребая у боевиков из разгрузок почти по щучьему велению появившиеся боеприпасы.
— Жить можно! — по лицу Агеева растекалась радостная улыбка. Теперь вновь обладая практически «неограниченными» запасами, с собой у боевиков оказалось пять гранат и двенадцать магазинов с патронами, и слегка их экономя, можно было держаться хоть до седьмого пришествия. Захватив с собой и оба вражеских автомата, Серега переполз на запасную позицию и едва не угодил под прицельный выстрел снайпера.
— Ах ты… — ругнулся Агеев на сбившую кепку пулю. Вторая выпущенная снайпером пуля хоть и легла ниже, но запоздала. Сергей уже успел шмыгнуть под край небольшого валуна и, подняв над головой автомат, застрочил в направлении, где, как ему показалось, наметилось какое-то движение. Все его старания пропали даром, пули прошли мимо, но все же слегка остудили наиболее горячие головы. Вот только снайпер по-прежнему находился вне досягаемости, но и тот вскоре перенес свой огонь в центр. Видимо, боевики посчитали, что сперва им следует разделаться с основной частью подгруппы, а уже потом разобраться со столь удачно неуязвимым автоматчиком.
— Живее! — шипел Синицын на и без того бегущих бойцов. Капитан торопился.
Как только начало светать, стало ясно, что с находившимся на базе противником им не справиться. С трех сторон базу окружали добротно отрытые окопы. С четвертой частоколом стоял густой лес, за которым скрывалась совершенно отвесная каменная стена. Но, похоже, вот с этой четвертой стороны никто из боевиков нападения и не ждал. И Кирилл принял решение.
— Тыл, остаетесь здесь. Сажин, — он окликнул прильнувшего к окуляру снайпера, — ты тоже.
Боец понимающе улыбнулся.
— Остальные за мной! — скомандовал капитан, и началась гонка, ставка в которой — жизнь.
И вот теперь группа из последних сил неслась в гору.