Народ оценил столь тщательный подход к делу, и почти все, кроме горстки экстремистов — в обществе, где ненавидят экстремистов, — продолжали спокойно жить дальше, потрясенные актом случайного насилия, но уверенные, что звездное знамя продолжает реять, профсоюз цел и невредим и право людей хранить и носить оружие не будет нарушено.
Однако расследование вели тщательно.
Там не было телевизионных камер?! Никто из туристов не заснял ничего стоящего?
Как насчет двух громил, мимо которых прошмыгнул Сантьяго? Они ведь загораживали убийцу до последней секунды. Одинаково сложены, одинаково одеты. Они мелькали на бесчисленных зернистых смазанных снимках туристов и фотографа «Лайф», но все попытки найти или опознать их оказались тщетны.
Водительские права Сантьяго на чужое имя не были подделкой. Их изготовили не в Майами, где он жил, не в Южной Флориде, а в Пенсаколе. Свидетельство о рождении, предъявленное для получения прав, было заверенной копией, хотя настоящий Белфорд Уильямс умер во время наводнения в Луизиане в трехлетнем возрасте. Никто в Пенсаколе якобы не видел Хуана Карлоса Сантьяго. Женщина, выдававшая документ и принявшая фото, привела в свое оправдание неоспоримый, научно установленный факт, что для белых людей все темные на одно лицо.
На теле Сантьяго обнаружили пять пулевых отверстий, а агенты секретной службы, наступавшие спереди, выпустили четыре пули. Свидетели говорили о выстреле сзади, хотя однозначных доказательств тому не было. Некоторые утверждали, будто Сантьяго развернулся, что и объясняет ранение в спину (хотя это был всего лишь слух, поскольку результаты вскрытия не подлежали оглашению).
Баллистика бы не помогла. Пули «дум-дум» разделяются на части, и невозможно выяснить, кто именно попал в жертву. Наверняка сказать можно только то, что и так предано огласке: все пули, убившие Хуана Карлоса Сантьяго, выпущены практически одновременно из однотипного оружия.
Даже граждане, не верившие в заговор, удивлялись, как один стрелок — сумасшедший, пустое место — подобрался столь близко к президенту с заряженным пистолетом.
Тупое везение?
А почему нет?
В двадцатом веке подобное произойдет как минимум трижды, и каждый раз от рук человека, внешнее еще более безобидного, чем Сантьяго. Невероятное событие, но факт есть факт.
Назовите это удачей или случайностью, чем угодно, но случилось то, что случилось. В мире живут миллиарды людей. Миллионы, хотя бы на долю секунды, желали президенту смерти. Трое (из известных нам) подобрались вплотную.
Статистически маловероятные события тоже случаются.
Компания «Метрополитен хитинг энд кулинг» располагалась в сером кубическом двухэтажном здании из шлакобетонных блоков в Кенилворте, штат Нью-Джерси. Черный Тони Страччи работал наверху. Ник Джерачи приехал во время ливня. Как обычно, загодя. Припарковался сзади. Страччи, его старый друг, сидел у окна и видел, как Ник помахал ему рукой.
Убийство Ши сбило Джерачи с графика. Жена вернулась домой в Нью-Йорк, дочери снова пошли в школу (Барб училась на магистра образования в университете Джонса Хопкинса). Однако Ник не мог выйти из тени до собрания Комитета, назначенного на конец августа, но перенесенного. Может, это излишне. Согласно слухам, Дэнни Ши отказался от поста генерального прокурора — безоговорочная капитуляция в «войне с мафией». Был страх, что расследование, проводимое бывшим спикером палаты представителей, подмоет берега преступного мира, однако такого не произошло. Карло Трамонти не предъявили официальных обвинений. По необходимости или без, собрание Комитета решили провести раньше времени, и из-за слухов, будто Трамонти имеет отношение к смерти президента — Ник разделял это мнение, — для Джерачи становилось рискованно полагаться на Карло в борьбе за нужное количество голосов. Голосов, без которых Нику не стать боссом. В сложившейся ситуации Трамонти может рассчитывать только на Молчаливого Сэма Драго из Тампы, и все. Нику нужно еще трое.
Собрание близилось, местом проведения определили Стейтен-Айленд, как и планировалось изначально, — сердце империи семьи Барзини и дом Толстого Поли Фортунато, нового босса Барзини. Осталась неделя. Пришло время образумить Черного Тони, сделать все возможное, чтобы добиться его решающей поддержки.
Старик поднялся поприветствовать гостя.
— Ник Джерачи! Дай посмотрю на тебя!
Сохранившиеся пряди волос чернели, как никогда. Кабинет был безличным и безупречно чистым, словно операционная, хоть в нем и пахло плесенью и анисовым ликером.
Теплые объятья затянулись. Ник и Тони годами зарабатывали деньги без единого упрека в адрес друг друга. Страччи с Салли Тессио были друзьями, и Ник видел в Черном Тони доброго дядюшку, по которому сильно соскучился.
В дверях появился consigliere Страччи, Элио Нунзиато, с большим пакетом булочек. Он извинился за опоздание (хотя пришел рано), включил старый кондиционер, который производил шум, препятствуя всякой возможности записать разговор.
Нунзиато напоминал Страччи двадцать лет назад, разве что только не красил седые волосы. Ходили слухи, будто Тони является ему отцом, но Ник верил, будто люди, долго работающие вместе, начинают походить друг на друга, как хозяева на собак.
— Доминик Фаусто Джерачи младший! — воскликнул Черный Тони. — Воскрес из мертвых. — Он пригласил Ника сесть за стол напротив. — Смотреть на тебя одно удовольствие.
Джерачи поблагодарил его и сказал, что сам питает сомнения в этом отношении.
Они осведомились о семьях друг друга. Элио пустил по кругу булочки и заварил кофе в чайничке на старом письменном столе.
— А как бизнес? — спросил Ник.
— Хорошо, — ответил Тони. — В целом.
— Приятно видеть, что есть вещи, которые остаются неизменными, — отметил Ник, окидывая взглядом кабинет Страччи.
— Откуда тебе знать? Боссы редко уделяют внимание своему месту работы. Я не унаследовал этот кабинет. Я оборудовал его сам. С моим братом Марио, да покоится он с миром. До сих пор временами езжу по вызовам.
— До сих пор?
— Да, — подтвердил Элио, испытывая трогательную гордость. — Прошлым вечером ездил.
— Вчера не считается, — уверил Страччи. — Дела семейные. Не мог же я позволить внуку спать в такой жаре. Дождь весьма кстати, спасенье от бабьего лета.
— Нам нужен дождь, — согласился Элио.
— Но в целом я езжу по вызовам для развлечения. Получаю физическую нагрузку, дышу свежим воздухом, встречаюсь с приятными людьми, вижу старых друзей, работаю руками, пачкаюсь. Получаю истинное удовольствие от починки.
Благодаря работе Страччи сохранял простоту нрава и, как ни смешно, тешил себя иллюзией, будто его занятие приносит деньги.
— Я ощущаю нечто подобное, — сказал Ник. — Полезно заняться самыми разными делами.