«Вольво-940 GL» выехала на улицу Рубинштейна, повернула налево, к Невскому. Мужчина у ресторана «Кэрролс» увидел знакомый автомобиль и облегченно нажал кнопку радиостанции в спортивной сумке. Никакой словесной информации он не передал, но стрелку, обосновавшемуся на чердаке дома № 74 по Невскому, она была и не нужна. Он услышал сигнал вызова и понял: едет. Он прильнул к прицелу.
Водитель, поворачивая на Невский, притормозил. Часы на приборной доске «вольво» высвечивали 8:50. Грохнул первый — одиночный — выстрел. В верхней части лобового стекла образовалась дыра. Вице-губернатор крикнул: «Маша!..» Пуля «чиркнула» по заколке для волос, и супруга вице-губернатора стремительно нырнула на пол… Это спасло ей жизнь. Мгновенно на автомобиль обрушилась автоматная очередь — семь пуль пробили крышу и левую переднюю стойку «вольво». Водитель резко швырнул машину вперед, но это уже ничего не меняло — Малевич был ранен в голову и грудь. Пули начисто оторвали подголовник пассажирского сиденья, образовали огромную рваную дыру в заднем стекле. В умелых руках товарищ Калашников блестяще продемонстрировал себя в роли снайперской винтовки.
«Вольво» вырвалась на Невский и с ходу протаранила «газель». Истерично кричала и ругалась матом Маша. Орал водитель «газели», из перебитой артерии Малевича алым фонтаном била кровь.
Ранения вице-губернатора медики назовут позже «несовместимыми с жизнью». А трагедию, разыгравшуюся солнечным августовским утром, юристы квалифицируют как террористический акт, и будет возбуждено дело по статье 277 УК РФ: «…посягательство на жизнь государственного или общественного деятеля, совершенное в целях прекращения его государственной или иной политической деятельности либо из мести за такую деятельность».
Собиралась толпа. Толпа жадно смотрела, как всхлипывающая женщина борется за жизнь мужа. Не вице-губернатора, не председателя КУГИ — любимого человека. Она пальцами пыталась зажать его раны… толпа глазела. Жадно и с удовольствием: НОВОГО РУССКОГО ГРОХНУЛИ!.. КЛАССНО!
Михаил Малевич поднял глаза на Машу. Возможно, он что-то хотел сказать, но уже не мог.
А по крышам четной стороны Невского проспекта быстро уходил снайпер. Внизу его уже ожидала машина.
Вице-губернатор умер в «скорой» по дороге в Мариинскую больницу.
* * *
Смерть вице-губернатора пятимиллионного Мегаполиса вызвала ажиотаж. Такого громкого убийства Питер не знал с 34-го года, когда был убит Киров. О преступлении сообщили все СМИ России и многие зарубежные. Высказались все должностные лица высшего эшелона власти и все политические марионетки, все борцы-приватизаторы.
Из отпуска срочно вернулся начальник питерского УФСБ Виктор Черкасов, при горпрокуратуре создали штаб следственной группы. А из Москвы рыжим соколом обрушился на город Великий Приватизатор. От его крика дрожали стекла в кабинетах Большого дома… Принципиальный человек! Спуску не даст! О, нет! Он не даст. Он такой.
Начальника ГУВД генерал-майора Локтионова к этому времени на боевом посту уже сменил генерал-майор Понедельник. Очень, кстати, опытный милиционер — он раньше пожарником был. Так вот, милиционер-пожарник тоже оказался человеком принципиальным и Рыжему в лоб ответил: не беспокойтесь, мол, найдем! От меня еще никто не уходил. Это наверняка «тамбовские»… Но меры уже принимаются. Весь личный состав трижды в день моет руки, чтобы, значит, чистые были. Во всех отделах проведена инспекция средств пожаротушения, проведен дополнительный инструктаж. Шесть сотрудников «наружки» наказаны за появление на службе в гражданской форме одежды. Так что не беспокойтесь — найдем. «Тамбовцы» уже дрожат!
Но Рыжий все равно расстроился и с расстройства продал металлургический комбинат одному греческому еврею по цене не пять процентов, а пятьдесят. Грек все равно остался доволен, но сам-то Рыжий пролетел на восемьдесят лимонов зелени. Обидно! Пришлось для компенсации пару нефтепромыслов скинуть по цене один процент от реальной стоимости. Бабки вернул, но навлек на себя гнев Президента. «Не по чину берешь, понимаешь», — сказал всенародно избранный и строго (очень строго!) погрозил пальцем из больничной палаты. Пришлось пообещать ему новую ракетку… Расходы!
И только народ (быдло!), не получивший от приватизации ничего, не скорбел. Черствый народ. Грубый… А ведь многие смогли обменять свой ваучер на литровую бутылку польского «рояля»! Нет в народишке благодарности. Э-эх, портяночники сиволапые.
Николай Иванович Наумов узнал о смерти Михаила Львовича Малевича в Мадриде, на набережной Мансанарес. Наумову позвонил секретарь, рассказал о трагедии.
— Да, — сказал Николай Иванович, — совсем беспредел… в центре города… вице-губер… Когда похороны?
— Пока не знаю, — ответил секретарь.
— Ты узнай и мне сообщи. Я обязательно прилечу проститься с Мишей. Ах, что творят! Что же они творят?
Переговорив с секретарем, Николай Иваныч спустился в прохладный погребок и выпил бокал красного, почти черного вина:
— Прощай, Мишаня. Земля тебе камнем, сучонок.
* * *
Наумов действительно прервал отдых и прилетел на похороны. Кадры хроники запечатлели его у гроба вице-губернатора. Не на первом плане — Наумов никогда не рвался на первый план, — но и не на задворках.
Перед траурной процедурой он подошел к вдове, сказал растерянно:
— Маша, примите мои самые искренние… Ах, Господи, беда-то какая! Как же так, Маша?.. А я ведь через неделю вас с Мишей в гости ждал… мы договаривались…
Наумов пожал вдове руку выше локтя и скромно отошел. Настроение было поганым: пропали денежки!
* * *
Почти сразу после известия о покушении на вице-губернатора Обнорский объявил экстренный сбор всего личного состава. Да, собственно говоря, возбужденные сотрудники агентства уже сами подтягивались… не каждый день вице-губернаторов убивают. Один Зверев куда-то пропал… Уже две недели Сашка фактически работал в агентстве, хотя официально зачислен в штат был всего два дня назад. Сначала в ответ на предложение Обнорского написать заявление о приеме на работу он ответил:
— Тебе что, головных болей не хватает?
— Мне не хватает времени и денег, — сказал Андрей. — А головных болей в избытке… Так заявление-то будешь писать?
— Нет, не буду…
— Почему?
— Потому что среди героев ваших расследований обязательно найдутся люди, которые, радостно потирая руки, скажут: «А у Обнорского в агентстве бывшие уголовники!» Да еще из ментов. Да еще со статьей за вымогалово… Тебе это нужно?
Убедил Обнорский его одним-единственным аргументом.
— Саша, — сказал он, — в бытность твою опером ты обладал широкими полномочиями, так?
— Относительно. А что?
— Все в мире относительно… Тем не менее обладал. А вот как ты эти полномочия подтверждал?
— Я тебя, Андрюха, не понимаю. Что ты хочешь сказать? — удивился Зверев.