Перемежко долго молчал. Так долго, что Обнорский уже решил, что ответа на его вопрос не будет… Перемежко вдруг сказал:
— В общем, так. Учти, что я от своих слов всегда откажусь… Я не только ничего тебе не говорил, но даже ни разу с тобой не встречался… Понял? — Обнорский кивнул. — В июне или июле — сейчас уже не помню — вызвал меня замминистра… Вздрюченный весь, красный… Я его никогда таким не видел. В общем, вызвал, а сам мнется, как целка… Потом говорит: «Выручай, Василь Василич… Есть один урод — журналист… Надо на него что-то найти. Хоть что-то!…» А мне это надо? У меня серьезной работы полно и людей некомплект. Но заместителю министра не откажешь. Взял под козырек, сказал: «Есть» — и поставил наружку. А поскольку мне этот журналист на хер не нужен, я поставил стажеров… Понял?
— Понял, — быстро сказал Андрей. Он действительно все понял: стажеры! За Горделадзе ходили стажеры. Это многое объясняло. — Что-то интересное они зафиксировали?
— А может, вам отчеты наружного наблюдения показать? — с интересом глядя на Обнорского, спросил Перемежко.
— Заманчивое предложение, — сказал Андрей. — Но я, пожалуй, откажусь.
Полковник хмыкнул. Видимо, это должно было означать: ну ты наглец… таких еще поискать.
— Горделадзе, — сказал он, — наблюдение засек… стажеры!… Засек и написал заявление в Генпрокуратуру. Конечно, мы немедленно сняли наружку… Всего наилучшего, Андрей Викторович. Моя остановка… И запомните: я вам ничего не говорил.
Дверь раскрылась, полковник вышел из вагона, Андрей поехал дальше.
После признания полковника Перемежко ему стало ясно: МВД к исчезновению Георгия Горделадзе не причастно… Если бы они всерьез разрабатывали журналиста, то поставили бы за ним спецов, а не стажеров.
* * *
Разговаривать по сотовому, когда под рукой есть обычный телефон — глупо. Вдвойне глупо, если звонить приходится из Киева в Санкт-Петербург. Все разговоры с Питером, в которых речь шла о скором возвращении домой, Каширин вел с квартирного телефона — пусть слушают. А Звереву позвонил с «трубы».
В Агентстве Сашки не оказалось — Оксана сказала, что Зверев приболел и отлеживается дома. Родион позвонил домой — мать Зверева сообщила, что Александр уехал в командировку. Куда? Кажется, в Выборг. Вы, Родион, позвоните ему на мобильный телефон.
«Ну шустрила, — сказал сам себе Родя. — Не иначе к какой-то телке завалился… Отлеживается он, видите ли. Чудовищное падение нравов и дисциплины в Агентстве в наше с Обнорским отсутствие».
Порассуждав о падении нравов, Родион позвонил Звереву на «трубу». Сашка отозвался сразу же:
— Ау!
— Приветствую тебя, учитель, — сказал Родя.
— А-а, да никак это мой первый зам Родион Каширин?
— Он и есть, о великий! Уделишь ли ты минуту своего драгоценного времени, чтобы поговорить со мной, недостойным?
— Говори.
— Ты где, наставник? Давай я тебе перезвоню.
— Я в дороге, Родя. Говори прямо на «трубу»: что у тебя?
— Краюха.
— А что Краюха?
— Можно ему верить?
— У-у, какой вопрос интересный, Родион Андреич. Это смотря в чем.
— Долго объяснять… Ты когда будешь в Выборге?
Зверев сказал:
— Еще не скоро. Говори сейчас.
— По телефону не в жилу. Ты, наставник, просто скажи мне: Краюхе можно доверять?
— Родя, ты же не пацан и все просекаешь: Краюха — вор. Жизнью битый… Он тебе таких головоломок накрутит — век не разберешь. Сам решай — можно верить вору или нет. Но!… Но если ты хочешь услышать мое мнение…
— Именно! Именно твое хочу услышать.
— Краюха — человек. Вор, но не мразь.
— Редкая порода, Александр Андреич.
— Редкая, Родион Андреич. Очень редкая.
— Понял, наставник… А чего тебя в Выборг-то понесло?
— Потом объясню, — сказал Зверев. Он стоял возле терминала номер два аэропорта Борисполь.
Директор Таращанского моторного завода Иван Иванович Довгалюк был очень доволен визитом Обнорского — вырисовывалась реальная возможность заработать.
Моторный завод находился при смерти. Жизнь еле-еле теплилась на одном механическом и одном сборочном участках. Восемьдесят пять процентов персонала находились в неоплачиваемом отпуске, главбух пил, главный инженер зарабатывал на жизнь кузовными работами. В корпусах завода разместились арендаторы. Их было мало, платили они скупо и нерегулярно.
Самым крутым арендатором была «Гарантия». От «Гарантии» веяло криминальным душком, но зато они заплатили сразу до конца года. Нынче конец года был уже не за горами, у директора не было никаких сомнений, что «Гарантия» дальше арендовать помещения не будет, — они и так уж с начала ноября почти не появлялись. Были, правда, пару раз ихние быки — волохались тут со шлюхами. Но это не разговор. И вдруг появился этот Серегин. Вовремя, кстати. Деньги нужны позарез. Они, впрочем, всегда нужны.
Два дня Иван Довгалюк пребывал в радостной эйфории — душу грела еще не разменянная американская «стошка»… А потом пришла тревога: не договорился бы этот Серегин с «Гарантией» напрямую, за спиной директора… А чего? Запросто договорятся промеж собой киевские и запросто кинут его, директора Довгалюка.
Иван Иванович обеспокоился, весь вечер ходил хмурый, а утром позвонил заместителю директора «Гарантии» Николаю Палычу Оськину.
Оськин сначала не мог понять, чего от него хочет Довгалюк. Но когда услышал, что приезжал некто Серегин, сильно обеспокоился. Еще сильнее он обеспокоился, когда в результате долгого опроса выяснил, что Серегин внимательно осматривал помещение инструментального склада. Сразу после разговора с директором завода Оськин выехал в Таращу.
* * *
Решение было рядом… где-то совсем рядом. Оставалось немного: добыть некую деталь… или сопоставить факты… или просто вспомнить что-то — и все срастется. Но пока ничего не срасталось…
Андрей откинул одеяло, встал, посмотрел на спящую Галину. В окно светила луна, в лунном свете лицо женщины выглядело неживым. Андрей надел свитер на голое тело, прошел в кухню. Сел у стола, закурил. Лунный свет сочился, сигаретный дым в его слабом потоке был почти невидим. Обнорский подумал: как в нашем расследовании… Все есть. Но это «все» эфемерно. Оно присутствует, но присутствует в виде сигаретного дыма в голубом лунном свете.
Андрей тряхнул головой, отгоняя прочь лирику. Некогда, некогда!
Работать надо… Он посмотрел на часы, но часов на руке не было. Они остались на полу возле дивана… Надо работать, сопоставлять факты, вспоминать уже отработанный материал. Его накопилось так много, что мы «плывем» в нем, путаемся, забываем… Как вчера получилось с часами Горделадзе? Андрей пытался прокомментировать ситуацию с датой на «записке» Г.Г., привел пример с часами и попал впросак — забыл, что часы Гия в тот злополучный день сломал и отдал в ремонт. И вообще, в этой истории еще что-то такое было, связанное с часами…