— Не расстраивайся, еще вспомнишь! А сейчас… не хочешь сходить погулять?
— Куда?
— Куда угодно! — Тут меня осенило: — В Кенсинг-тон-Гардеиз! Точно, пойдем в Кенсингтон-Гарденз!
— Это вроде просто парк?
— Не просто, а очень красивый парк, пойдем!
— Там же одни деревья. Я по телику видела: чертова уйма деревьев!
(Прошу прощения, но Джо действительно говорила, как чертова Элиза Дулитл. У меня самого уши вяли!)
* * *
День выдался жаркий, и в Кенсингтон-Гарденз было полно народу: кто лежал на траве, кто играл в мяч, а кто просто прогуливался под ручку, как мы с Джозефиной. Невероятно: всю жизнь прожив в Лондоне, она ни разу не была ни в Кенсингтон-Гарденз, ни в Тауэре, ни в Букингемском дворце, ни в соборе Святого Павла.
Я показал ей статую Питера Пзна. Джозефина с сомнением на нее посмотрела и наморщила лоб.
— Похож на гомика! Никогда не думала, что Питер Пзн — гомик.
— Возможно, Барри бы с тобой согласился!
— А кто такой Барри?
Пока мы гуляли, я пытатся говорить с ней об этике “гламурной порнографии”. К примеру, сознает ли она, что большинство мужчин воспринимают ее как сексуальный объект?
— Да, конечно, — сказала Джозефина, — мужчины всю жизнь меня так воспринимают.
Я обрадовался: по крайней мере она знает, что такое “сексуальный объект”.
— А тебе не приходило в голову, что женщины рождаются совершенными существами?
— Я и есть совершенное существо, — улыбнулась Джозефина, кивая на свою высокую грудь.
— Да я не об этом… У тебя же не только тело, но и душа! А мужчины, которые дрочат на твои фотографии, о душе не думают…
— Прекрати!
— Что прекратить?
— Не употребляй такие слова! — упрекнула она.
— Какие? “Душа”?
— Нет, другое слово…
— “Дрочить”?
Она хлопнула меня по руке.
— Прекрати, Гай, не надо так со мной разговаривать!
— Но Террорист-то все время ругается!
— Он иначе просто не может, а ты совсем другое дело, ты для журнала пишешь! У тебя другой разговор должен быть!
— Ладно, согласен… Скажем по-другому: что ты чувствуешь, глядя на свои фотографии?
— Не знаю, смотря как я получилась, ну, хорошо меня сделали или нет.
— А-а… Думаешь, когда в попу втыкают револьвер, это хорошо?
— Перестань! — воскликнула она скорее обиженно, чем зло. — Пожалуйста, Гай, не говори со мной таким тоном!
— Прости… Я просто пытаюсь объяснить.
— Я леди и хочу, чтобы со мной обращались соответственно!
Оставалось только вздохнуть. Мы дошли до Круглого пруда. Из-за жары на поверхности воды плясали крошечные звездочки. Неожиданно поднявшийся ветерок разметал волосы Джо, сделав ее похожей на резную фигуру, украшающую норвежское судно.
Я нежно взял ее за руку.
— Знаешь, что в этом пруду пускал кораблики Шелли? Разве не здорово? Только представь: он мог стоять на этом самом месте…
— Не понимаю, о ком ты говоришь.
— О Шелли, он был выдающимся поэтом.
— Никогда про него не слышала, — грустно посмотрела на меня Джозефина. — Наверное, ты считаешь меня совсем тупой…
— Что ты, — заверил ее я — конечно, нет.
— Не-е, считаешь. По-твоему, я тупая. И ты прав, я действительно тупая.
— Джо, ум бывает разный.
— Угу, и у меня он тупой.
Мы поели в дурной пиццерии, где за пятерку можно было съесть столько разлагающегося салата, сколько душе угодно. Еда отвратительная, однако большего в тот момент я позволить себе не мог. Премиальные за самую паршивую статью года таяли как снег, а гонорара за колонку едва хватало Эрику на памперсы.
Но Джо не возражала, очевидно, ей просто нравилось быть со мной.
— К чему я веду, — начал я, отправляя в рот порцию слизкой пасты, — ты когда-нибудь пробовала найти другую работу? Что-нибудь кроме, ну, э-э…
— Модельного бизнеса? — предложила Джозефина.
— Ну да, — я чуть не задыхался от собственного лицемерия, — именно.
— Конечно, — попыталась съязвить девушка, — настроила кучу планов, даже собиралась окончить школу и поступить в универ…
— Серьезно, ты что-нибудь еще умеешь? В голубых глазах мелькнуло сомнение.
— Пробовалась официанткой и даже отработала несколько вечеров, но не выдержала.
— Почему?
— Нужно было запомнить все, что есть в меню. Одни французские названия. Например, какой-то “пиковый соус”, что это?
Я был готов признать поражение, затем догадался, что соус скорее всего пикантный.
— Потом я устроилась в бар. Начиналось неплохо, давали кучу чаевых, но я все запорола.
— Что запорола?
— Клиенты заказывали напитки, одновременно и все разные. Ну, ты представляешь… Так вот, я и половину запомнить не могла…
— Джо, а тебе хоть что-нибудь интересно? — вздохнул я. — Должно же быть…
Бледные щеки стали пунцовыми.
— Да, да! — возликовала Джозефина. — С самых ранних лет моей мечтой было стать актрисой и играть в голливудских фильмах.
— Правда? — воскликнул я с поддельным энтузиазмом.
— Угу… Погоди, я вспомнила свой сюрприз!.. Так вот, я уже актриса, в кино снялась!
У меня появилось дурное предчувствие.
— Случайно, не с Террористом вместе?
— Нет, — расхохоталась Джо, — он играть не умеет! Но ты послушай, когда вернемся, покажу свой фильм. У меня самая настоящая роль со словами. За нее пять сотен заплатили, наличными! И макияж, и освещение — все жутко профессионально!
— А название у этого фильма есть? — заранее опасаясь худшего, спросил я.
— Угу, — скромно потупилась блондинка, — он называется “Протарань мне киску”.
Вечером, когда Джо, толкаясь на кухне с дружелюбными ирландцами, варила кофе, я включил переносной телевизор, вставил в допотопный видеомагнитофон “Протарань мне киску” и лег па кровать оценивать драматическое мастерство девушки.
В первой сцене мы заставали Джо с сексапильной молодой брюнеткой в гостиной. Обе красотки были в полупрозрачном белье, и брюнетка с гнусавым американским акцентом без остановки бормотала: “Эй, да ты чудо, уверена, киска у тебя — чистый мед!” И так далее и тому подобное.
“Героиня” Джо молча разделась, легла на пол и развела ноги, а в следующей сцене брюнетка уже вовсю шуровала в ее святая святых. Неожиданно появилась решительного вида рыжая девица и начала таким же образом “осматривать” внутренности брюнетки. Под конец в сцене были задействованы шесть бесстыдниц, каждая из которых одновременно играла активную и пассивную роль. А в сердце этой кучи малы была прелестная Джо, разрабатывающая вагину светловолосой женщины средних лет, по виду похожей на школьную буфетчицу.